И перед моим мысленным взором как будто появляется экран, на котором я вижу красивую стройную девушку лет двадцати, в потрепанной одежде, кутающуюся в слишком тонкий плащ, не спасающий от промозглого ветра. Вот она останавливается, не веря своим глазам, делает шаг вперед, вскрикивает от радости и бежит по скользкой мостовой к темным абрисам цветных палаток, украшенных разноцветными огоньками.
Но архимаг хмыкает, и картинка сменяется с каждым его словом:
— Конечно, семья вряд ли захотела бы вас принять, после того как вы чуть не расстроили брак вашей сестры с тем, кто оплатил бы все долги и кого она любила всем сердцем. Но вы зачем-то решили, что будет забавно опоить его любовным зельем, чтобы он повел себя на балу самым непристойным образом… Кажется, вы хотели украсть его ключ от сокровищницы, который он всегда носил с собой. Вы планировали, что он уединится со случайно подвернувшейся тоже опоенной вами девицей, а вы завладеете ключом… И вы преуспели, в краже определенно преуспели.
— Но не суть, — он поднимает руку, видя, что она хочет возразить. — Опоить нас с Алессой вы не попытались, я это оценил. Я уже обещал забыть все ваши старые прегрешения, повторяться не будем… Просто помните, что я знаю, сколько всего вы забрали не только из дома неудачливого жениха вашей сестры, но и из дома Вингарда, и могу предположить, что и с вашими «верными друзьями» из цирка все не так просто. То, что они случайно оказались именно на городской площади и в тот день, когда вам это было необходимо… Я подозреваю сговор, но это…
— Голословные обвинения, — она наклоняет голову, рассматривая столешницу.
— Именно, но очень удачно все сложилось, что вы смогли укрыться с ценностями в шатрах цирка. И погода была к вам благосклонна — в этой метели никто не мог проследить ваш путь. И, конечно, никто не помнил название этой цирковой труппы, где вы обретались после разрыва с семьей. Хотя следовало бы наблюдать за ними, но Инквизиция предпочла закрыть глаза.
— Там не было волшебников, кроме меня, значит, инквизиторы не станут расследовать преступлений какого-то цирка. Это дело тайной канцелярии или стражи, — отзывается она.
Конечно, она рассчитывает каждый свой шаг! И вот уже вместо растерянной и заплаканной красавицы на воображаемом экране богато одетая девушка, она ловко выскальзывает за дверь особняка, поправляет меховую накидку, озирается по сторонам, проверяет, хорошо ли закреплен кошель у нее на поясе, и делает шаг вперед, в бушующую метель.
Да, Лиенна определенно никогда не была обиженной судьбой бедняжкой. Положим, она раздраженно отвечает архимагу, что сложно выжить в мире, где магиссу воспринимают лишь как сосуд для зачатия ребенка, что ее семья пыталась продать ее какому-то влиятельному магу… Но методы борьбы она выбрала какие-то крайне непривлекательные — кражи, шантаж и мошенничество.