На этой мажорной ноте, я закончил свои размышления и вернулся в кабинет к заместителю директора библиотеки товарищу Богомоловой.
Томская что-то писала, сидя за столом. Я вошел без стука. Она оторвалась от своих бумаг и посмотрела на меня поверх очков:
— Ну что? Было там что-нибудь важное?
— Ничего. — ответил я и поставил на стол пузырек с хлорным железом.
— Совсем ничего? — спросила она.
— Совсем. — сказал я просто. Достал вату и положил рядом с пузырьком.
Она достала шкатулку и убрала туда вату с хлорным железом, потом вернула шкатулку в ящик стола.
— Хотите чаю? — поинтересовалась она. — Ваши люди уже заканчивают.
Никакой реакции. Абсолютно. Этого я не ожидал. Как-то она все равно должна была отреагировать на то, что ее фальшивка не прокатила, а тут ни капли ни удивления, ни замешательства. Либо бабуля самая лучшая актриса всех времен и народов, либо фальшивка вовсе не фальшивка.
— Хочу. — решил согласиться я на чай, в горле реально пересохло от дерьмовых папирос с гордым индийским названием.
— Полиночка, сделай, будь так добра, нам с товарищем военным по чашке чаю. — распорядилась Томская и вернулась к своей писанине. — Присаживайтесь, в ногах правды нет.
Я присел:
— Анна Федотовна, не могли бы вы сделать мне небольшое одолжение? — вежливо попросил я.
— Конечно, — сказала она, не отрываясь от своего занятия, — что вам угодно?
— Напишите мне адрес вашего знакомого художника, — сказал я, как можно более, нейтральным тоном, — возможно ваше хлорное железо... — дальше я сморозил чушь, другого выхода я не видел, — утратило свои свойства. Попытаю счастья еще раз.
— Можете купить в аптеке другое, — ответила она, — но, если вы настаиваете, мне не сложно.
Она достала обычную ученическую тетрадку в линейку и с розовыми полями, аккуратно вынула из нее лист и написала на нем перьевой ручкой, предварительно обмакнув ее в чернильницу непроливашку: «Павел Александрович Шиллинговский, Тучков переулок, 11, кв. 15.». После этого она промокнула листок пресс-папье и подала мне:
— Пожалуйста. Адрес Академии художеств, где Пал Саныч работает тоже написать?
— Нет. Благодарю вас. — отказался я, забирая листок.
Пока я его складывал и убирал в карман гимнастерки я успел глянуть на почерк Томской. Почерк на лже-шифровке был другой. Может компаньонка-домохозяйка писала?
Количество вопросов увеличивалось не с каждым днем, а практически с каждым часом, а решений у меня пока не было ни одного.
Смысла в лже-шифровке я тоже не видел никакого. Если ее написала старуха, значит она в курсе, что Гуревич из будущего, знает, хотя бы поверхностно о ее миссии, а также о наличии машин по переносу сознания, знает о Вебере. Узнать об этом всем она могла только от самой Гуревич, либо же от Вебера или, что совсем невероятно, от кого-то еще из будущего.