— *Wie heißt sie noch mal? *Как ее зовут, еще раз?
Я посмотрел на записку.
«Я ЖАННА ГАЛЬПЕРН...»
И что?
Гиммлер пододвинул ко мне когда-то измятый, но потом тщательно разглаженный и восстановленный листок.
Отпечатанный на машинке текст гласил:
18 июня 1941 года
СПРАВКА
Настоящая выдана гр-ке Гальперн Жанне Моисеевне 02.03.1918 г.р. в том, что она работает с 22.09.1939 года в НИИ «Гириконд» по настоящее время в должности лаборант-исследователя с окладом в 450 рублей
Директор НИИ-34
А.А.Вебер
Ленинградский Военный Пересыльный Пункт
г. Ленинград
Набережная Фонтанки, 90
12 августа 1941 года
9 часов 00 минут
Канцелярия оказалась далеко не каморкой, а вполне себе вместительным помещением, правда, с минимальной обстановкой. Прокуренная насквозь, несмотря на, распахнутые настежь, окна
Письменный стол школьного желтого цвета, несколько колченогих деревянных стульев с инвентарными номерами, коряво написанными красной краской и несгораемый шкаф у стены, выкрашенный в коричневый цвет, с обязательным кактусом в горшке наверху.
Слева от стола на лакированной тумбочке красовался какой-то, тоже лакированный, ящик с тремя тумблерами. В самом центре этого ящика находился огромный циферблат с двумя стрелками и кучей цифр. Вверху на этом циферблате было написано «килогерцы», а внизу «мегагерцы». Венчала этот странный агрегат, так хорошо знакомая по старым фильмам, черная тарелка громкоговорителя.
«Супергетеродин всеволновый с динамиком» ненавязчиво подсказал мне Мальцев. Радиоприемник, короче. А та круглая хрень на нем — это Абонентский громкоговоритель серии «Рекорд».
Зачем кто-то радио на радио поставил?
На стене висела видавшая виды туристическая карта города с несколькими воткнутыми в нее флажками из булавок. На массивном подоконнике, с раздвинутыми тяжелыми темно-красными шторами, стояли примус, помятый металлический чайник и алюминиевая кастрюля.
У, противоположной от дивана, стены стоял диван, накрытый потертым гобеленом с изображением толи оленей, толи косуль.
За столом сидел такой же лопоухий, как я, младший политрук, примерно одного возраста со мной, только огненно-рыжий весь, даже ресницы, и конопатый.
Точь-в-точь мультяшный Антошка из моего далекого детства. Разве-что не лохматый, а стриженый под бокс. Тонкая, как воробьиное колено, шея торчала из, чересчур широкого для нее, воротника гимнастерки с кубарями младшего политрука.
Мне показалось или я сравнил его с собой? В том смысле, что не с собой, как Светловым, а собой, как Мальцевым. Начинаю привыкать? А к чему я еще привыкну?