И сейчас Ника сначала, как обычно, только мурлыкала мотив, потом увлеклась и тихонько запела, не заметив, что Степа внимательно прислушивается к ней.
— Что за песня? — вдруг спросил он. — Я никогда ее не слышал.
— А ее почти никто никогда не слышал, — легкомысленно сообщила Ника. — Это Димочкина песня. Он говорит, что написал ее для меня.
— Ты мне споешь?
— Я? Нет! Ни за что! — замахала Ника руками. — Я же умру от смущения. Лучше я принесу диск. Мне его Димочка подарил после записи. В благодарность за работу. Сначала там моя любимая песенка, после — дует, а уж потом — я одна пою. Только, пожалуйста, не слушай при мне, — умоляюще добавила она.
Степе трудно представить, как Ника вдруг умрет от смущения при всем притом, что она постоянно танцует на широкой публике, иногда подпевает со сцены все тому же Димочке — обязательно ей надо называть его так уменшительно-ласкательно! — и записала с ним в студии целый диск, но разве можно объяснить женские чувства. И он решил не высказывать посетивших его мыслей, а Нику внезапно озарила идея.
— Знаешь что? — воодушевленно воскликнула она. — Мы в выходные танцуем на празднике. Может, придешь?
На что Степа категорично заявил:
— Нет. Не приду. Там все будут пялиться на тебя. Я этого не вынесу.
— Что-что? — Нику очень заинтересовали его последние слова, но он сделал вид, словно уже совершенно не помнит, о чем секунду назад говорил, и озабоченно напомнил:
— Ты смотри, не забудь про диск! — и, лишая Нику возможности вернуться к торопливо замятой им теме, без остановки продолжил: — А лучше, давай сходим за ней прямо сейчас!
— Давай сходим, — довольно улыбаясь, благосклонно согласилась та.
Нет, нет, нет, Степочка! Как бы ты не пытался внушить Нике, будто произнесенные тобою слова не имеют большого значения и на них не стоит обращать особого внимания, она хорошо их расслышала и прекрасно поняла смысл. Они ей очень-очень понравились.
Сказать правду, Нику немного удивляло его снисходительное отношение к ее частому отсутствию из-за репетиций, выступлений, поездок, к ее грациозным красавцам-партнерам с их сильными, раскрепощенными в движении руками, к ее работе в ночном клубе и упоминаниям о каком-то Димочке. Собственно, так, наверное, и лучше. И Ника непременно бы возмутилась, если бы Степа попытался ограничивать ее. Но какое удовольствие слышать, что его задевает, когда другие смотрят на нее!
Как только Степа заполучил в руки диск, он пронзил его острым взглядом и нетерпеливо спросил:
— А можно, я у тебя послушаю?
— Хорошо, — не стала возражать Ника. — Только подожди, я сейчас уйду.