Степа улыбнулся ее упорной стеснительности, напоследок ударил кассетой о ладонь и убрал ее в карман.
— Ладно, потерплю до дома.
— А я буду переживать всю ночь, — смущенно заявила Ника. — Если честно, я не представляла, что стану волноваться, но я уже сейчас ни о чем больше думать не могу.
— Тогда, может, я все-таки здесь послушаю? — наивно предложил Степа, но Ника замахала на него руками.
— Нет! Нет! Ни за что!
— Ну, хочешь, я сразу позвоню тебе?
На сей раз она отрицательно замотала головой.
— Не надо по телефону. Лучше уж завтра утром.
Растревоженная, она вытолкала Степу за дверь.
Неужели для нее так важна его оценка? Даже сердце замирает от волнения. Она легко, не задумываясь, спела перед микрофоном, не боясь не угодить Димочке, а тут испугалась. Вдруг Степе не понравится? В какой-то момент она даже пожалела, что обмолвилась о кассете.
Вообще-то, она испытывала самодовольную гордость, когда рассказывала о своих вокальных достижениях, но теперь забеспокоилась. А вдруг Степа не воспримет их, как достижения, и подумает: «Ну вот, объявилась еще одна «певица»!». Однако, на студии всем понравилось, даже Димочке понравилось, а ведь именно он должен был отнестись особенно придирчиво, это же его песня, его детище. И Степе должно понравиться. Он же мог с первого взгляда, с первого слова понимать ее чувства и настроения, а она была искренна, когда пела. Она и танцевала так, не просто повторяя последовательность заученных движений, а живя танцем.
— Ты слушал? — коротко взглянув и в замешательстве опустив глаза, спросила она сразу, как только встретилась с ним на следующий день.
— Конечно, — утвердительно кивнул он и открыл свое главное впечатление: — Это про меня?
Ника вскинула голову, хитро улыбнулась.
— А разве там, хоть в слове, есть что-нибудь, похожее на тебя.
— В словах — нет, — согласился Степа и уверенно добавил: — Но все остальное — про меня.
Ника промолчала, задумчиво и слегка иронично глядя в его светлые глаза. Зачем в очередной раз подтверждать очевидное!
Степа протянул ей диск.
— А я думала, что ты попросишь его в подарок.
Степа самодовольно прищурился.
— А я переписал.
Конечно, песенка была вовсе не про них. И как он догадался, что она думала о нем, когда пела? А впрочем, он просто обязан был об этом догадаться, иначе между ними ничего и не произошло бы. И пусть только попробовал бы не догадаться! Он все воспринял, как она хотела, и даже, наверное, еще лучше, чем она хотела.
Они сидели за одной партой, и Ника не замечала того, что происходило в классе. Подперев голову рукой, она неотрывно смотрела и смотрела на него, пряча за упавшей прядью волос свои глаза. «Ну, наконец-то!» — думала Ника. Злоключения и несчастья кончились, и открывшиеся перед ней дали — ясны и безоблачны.