Пусть только попробует — явится! Скотина бессердечная! Неужели же он не понимает: Ника ждет, волнуется, переживает! Какое жестокое наказание — ждать, мучиться надеждой, с болью отпускать каждую напрасно ушедшую секунду и не слышать, опять и опять не слышать, минуту за минутой, час за часом, каждое мгновенье способный прозвучать звонок!
Может, он решил ее бросить? Специально устроил так, чтобы она на него смертельно обиделась. Прекрасная прелюдия для расставания! Не проще ли было сказать и не мучить ее зря лишние сутки?
Ну да! С чего это ему ее бросать?
Степа, ты — свинья! Нельзя так! Нельзя! В голову лезут жуткие мысли. Неужели ты не понимаешь! Вот только приди, она такое устроит! Разорвет на куски! Вот только приди! Она заорет от радости и счастья и бросится ему на шею.
Ну уж нет! И не подумает она бросаться на него! Она сделает вид, что не слышит его, не видит, и, вообще, он для нее не существует, не знает она никого по имени Степа и знать не желает.
Вот только приди!
Ника бесстрастно шагала в школу.
Сейчас он появится и усядется с ней за одну парту. Совсем близко. Ну и что? Пусть сидит, где хочет. Это его право. А Ника тут уже ни причем. Она больше не волнуется и не злится, чувства притупились. Она даже не обижается. Зачем все ее метания и тревоги, если ему на них наплевать? К чему маять душу? Только мучить себя. Ника устала мучиться, да и кроме ее самой никого ее ощущения не волнуют. Стоит ли тогда надрываться?
Его еще нет? Ну и ладно!
Ника поболтала с Мариной и — надо же, как удачно! — не заметила, что он подошел.
— Привет, — произнесла она бесцветно и равнодушно отвела взгляд, изо всех сил сдерживая желание повернуться и посмотреть на его реакцию.
Весь урок Ника старалась даже мельком не глянуть в его сторону, а, когда он, поразительно для всех, ответил на обращенный к нему Софочкин вопрос: «Я не слышал, о чем вы говорили», она только усмехнулась и передернула плечами.
Софочка, с изумленно вытаращенными глазами, попыталась спросить его еще о чем-то, но он с безучастным видом уже опустился на место. Учительница что-то смущенно пробормотала и больше не стала его беспокоить. А Ника тоже не беспокоила его.
Так прошло шесть уроков. «Отлично! — думала Ника. — Он так и не решился со мной заговорить. Он считает, я напрасно на него обижаюсь, незаслуженно мучаю его и жутко виновата в том, что имею к нему какие-то претензии. Или он дожидается момента, когда я не выдержу, с отчаяния зареву и все-таки брошусь ему на шею? Не дождется! Но глупо, как глупо из-за такой ерунды лишаться…»