Ее сознание вновь уплыло в темноту, накрывшую мир теплой, ласковой пеленой.
Император развернулся и вышел, бросив на прощание
— Я вернусь позднее.
Ланселот Бернс и Максимилиан сидели в кабинете князя с бокалами в руках. Они беседовали уже долгое время, обсуждая интересные им обоим темы. Бернс рассказал Шереметьеву о своей ученице, не скрывая, что любит ее.
— Я был полнейшим дураком, князь. И она правильно сделала, что полюбила вас, вы не сделаете такой глупости как я, не станете бояться своих чувств. Меня предали однажды и я стал опасаться сердечной привязанности. А Екатерина сама, очевидно, когда-то обожглась на том же. Гордой и сильной девушке это послужило уроком, она держалась независимо от мужчин и не старалась нравиться им. Такие сильные натуры никогда не предают близких, чаще сами бывают преданы. Берегите ее. Если не возражаете, я поживу в городе, пока ваша супруга выздоравливает.
Максимилиану нравился Катин учитель, он видел в нем благородство, богатый опыт и большой ум, ему не хотелось терять такого человека, едва встретив его на своем пути.
— Оставайтесь, профессор. А еще подумайте над моим предложением. Я давно хотел открыть в Белоярске магическую школу. Быть может, сделаем это вместе, а вы пойдете работать ректором?
Владимир Годунов сидел в одной из комнат в подвале Тайного приказа. Перед ним на жесткие стулья были усажены бывшие однокурсники графини Шумской Линда Ферхоф и Игорь Ланевский. Испуганные, с дрожащими руками, они подобострастно смотрели на Императора, пытаясь угадать, что от них требуется. Тот же смотрел на них жестким, вымораживающим взглядом и молчал. Затем, раздвинув губы в пренебрежительной усмешке, лениво проговорил:
— Я хочу, чтобы вы оба сейчас вспомнили время, когда обучались в Варяжской Академии и рассказали мне о вашей однокурснице, графине Екатерине Шумской. Все, что знаете, без утайки и без вранья. А я узнаю, когда вы будете врать, это мой Императорский дар.
— Шумская, эта серая мышь? Да что о ней говорить? — зачастила Линда, льстиво улыбаясь Годунову. — Только и делала, что училась, да еще подрабатывала в городском архиве, денег-то ей не слал никто. Нищая, она и одевалась в сплошную серость, лишь бы подешевле, ела только в столовой, куска хлеба не на что купить было. И не дружила ни с кем, не общалась, держалась ото всех в стороне.
— Отчего же не общалась, говорят, у нее были любовные отношения с вашим другом, Игорем Ланевским. Как же вы, граф, известный сердцеед, наследник богатой семьи, любимец многих красивых женщин, обратили внимание на такую серенькую девицу? — Годунов жестким взглядом уперся в глаза сидящего напротив мужчины. Тот судорожно сглотнул и проговорил: