Когда из пуши наползал на него густой мрак, когда окончательно терялась ясность мысли, тогда история многих веков и поколений подсказывала ему, что вот-вот он увидит самые удивительные купальские чудеса,— пусть же не боится! Вот-вот его взору предстанут невиданные чудовища и звери — барашек с отрезанной головой побежит к нему навстречу, закричат совы, зацветет папоротник, под ногами зашипят змеи, из нор выползут отвратительные жабы, яшерицы... Ему даже захотелось поскорее все это увидеть.
Сонно шумела мрачная дубрава, спали звери и птицы, не шелестела под ногами прошлогодняя сухая листва.
И Якуб Тимохович усилием воли успокаивал себя: «Да разве ты когда-нибудь верил в красивые предрассудки? .. Просто так пошел в купальскую ночь полюбоваться красотой сонной дубравы... Видишь, как все вокруг неповторимо прекрасно, как тихо! Природа есть природа — неисчерпаемый источник научных исследований и поэтического вдохновения... Неужто тебе этого мало?.. Иди спать... Тебя уже одолевает сон...»
«О, нет! Как это спать? Подождем, увидим...»
Раздался оглушающий выстрел, и неумелый стрелок чуть не упал от сильной отдачи.
И снова тишина...
Шумит сонная дубрава... Мрак... Запах леса и запах выстрела... Потом — только запах леса. И опять все, как было.
Ничего не изменилось, ничего нет, все обычно...
Тем бы дело и кончилось. Но однажды люди добрые напоили Якуба Тимоховича на ярмарке в Мстиславле, и он, хмельной, стал без всякой связи болтать о том, как ходил в лес практиковаться... Все кинулись от него, как от безумца. Но и это забылось. Потом он заспорил с лесником, который лечил корову попа. Лесник утверждал, что учительская наука ничего не стоит и что его, чародейская, гораздо сильнее. Тут уж Якуб Тимохович не стерпел, бросил ему в глаза, что все его чародейство — сплошная чушь, потому как лично убедился в этом... Проверил на практике в лесу... Как на сумасшедшего посмотрел лесник, но ничего не ответил и тут же убежал, затаив на учителя злобу.
И поползли слухи... Прослышала о проделках Якуба Тнмоховнча и набожная свояченица. Она едва не лишилась рассудка от ужаса, но, собравшись с духом, позвала учителя к стала допытываться, правда ли это? И тот признался, признался на свою беду, рассказал все, как было. Батюшка тогда как раз сильно болел. Свояченица боялась, что он умрет, и все молилась. И тем не менее нашла время написать в полицию, что учитель сошел с ума. Сделала это из-за жалости к Якубу Тимоховичу,— если б она написала, что в нем поселился бес или что человек обезумел от лишних мыслей, его могли бы отправить на смертную казнь или вечную каторгу. Приехала полиция, и Якуба Тимоховича сначала отвезли в острог, а потом в желтый дом... Продержали там какое-то время и выпустили как тихопомешанного. Поговаривали, что он сам прикинулся умалишенным, испугавшись наказания. Много чего говорили. Совсем извели человека. Не только никакой работы, даже паспорта не давали, избегали его, дурачком называли. В конце концов он им и стал. Таким его видели и на улицах Мстиславля. Не сам дурачком стал — умные люди сделали... Да что поделаешь? Было такое время...