— Сцинка, — удивлённо повёл бровью мужчина. — Какими судьбами?
— Иеремия, — Алиша слегка поклонилась. — Да вот, привела.
— Брось, Сцинка, для тебя я Рёма. Разве мы не друзья?
— Конечно, Рёма. Если ты не боишься, что нас услышат.
— Надеюсь, что услышат. Водить дружбу с Песчаной Сцинкой — да я этим при каждом удобном случае хвалюсь. — Иеремия скупо рассмеялся. В голосе и смехе его, перемежающимся с сиплым кашлем, сквозила вездесущая пыль. Он кашлял пылью, харкал пылью. Смеялся пылью. Алиша улыбнулась.
— Купишь? — она толкнула Ксандро вперёд.
— Отчего бы не купить? — Иеремия внимательно осмотрел любовника Лавинии. — Где такого взяла?
— Мадам Делавинь продаёт своих работничков.
— Так это её? — удивился Рёма. — Не ближний свет.
— Да брось… День ходу.
— В Крансвене есть невольничий рынок.
— Рёма… — Алиша подошла поближе, — слышал про новый дом Мадам?
— Что-то слышал, — надсмотрщик Иеремия неопределённо повёл плечами. — Так она, что же, бережёт имя и потихоньку сбывает своих рабов?
— Не раб я… — подал голос Ксандро. Сцинка было дёрнулась поддать, но надсмотрщик её опередил. Кулаком ударил любовника Лавинии в живот. Тот свернулся, упал на землю.
— Не надо мешать господам разговаривать, — Иеремия поставил на Ксандро ногу. — Три золотых, Сцинка. В честь дружбы.
Алиша покачала головой.
— Пять.
— Да за что тут отдавать пять, Сцинка?
— Упитан, здоров. Дольше протянет на вашей кормёжке, — Алиша посмотрела вдаль, на уходящую в пустыню вереницу груженых повозок. Вместе с животными были запряжены и люди. — Рабы у тебя дохнут, как мухи. А новых брать особо неоткуда.
— Пять так пять, Сцинка. Только… — Рёма подошёл ближе, наклонился. — Если тебе, Сцинка, вдруг закажут твоего покорного слугу, — он легонько коснулся своей груди пальцами, — обещай подумать, прежде чем браться.
— Подумать могу, — Сцинка кивнула, — но обещать не буду.
— Обещание подумать уже много, Сцинка, — Иеремия растянул сухие губы в улыбке.
— Так а что Лавиния, как она?
— Говоришь же, что что-то слышал, — усмехнулась Алиша.
— Так правда про Смотрителя? — Рёма, показалось, удивился. — А такая славная была женщина.
— Она пока жива, Рёма.
— Жива, да не про нашу честь.
— Какая уж честь.
— Сцинка, — Иеремия подозвал людей, кивком указал на всё ещё лежавшего на земле Ксандро, — а правда, что ты училась мастерству у той самой Пустынной Розы?
Ксандро подхватили под руки, поволокли от них прочь. Он что-то прошипел Сцинке. Его пнули. Алиша не обращала внимания, она следила за тем, как Рёма, спрашивая про Мадам Аду, отсчитывает пять золотых.
— У той самой? — Алиша решила поломать комедию.