- Если бы мой племянник не сбежал с вами, то право находиться здесь и сейчас было бы у меня, а не у него.
Мне надоели двусмысленности его фраз и наглость, с которой он продолжал стоять рядом вместо того, чтобы убраться прочь.
- Позвольте вас ещё раз попросить покинуть шатёр, - я постаралась быть предельно вежливой, чтобы не вызвать гнева: жизнь Артура всё ещё зависела от этого человека и мне совсем не хотелось драконить его.
Но мои слова улетели в никуда. Клаудис крикнул:
- Кресла! – и в шатёр внесли два кресла на резных ножках, поставили друг напротив друга и слуги удалились.
Правитель сел в одно кресло, а мне жестом указал на другое.
Я чувствовала себя до жути неловко, будучи раздетой, но выбора у меня тоже не было. К тому же на мне всё же была простыня. Вполне сойдёт за одежду, раз уж Клаудису приспичило пообщаться.
Села. Откинулась на спинку. Воззрилась на Клаудиса.
- Что вы хотели бы обсудить? - приступила сразу к делу, чтобы не тянуть время: хотелось поскорее избавиться от нежданного гостя.
- Вы больше не вернётесь в деревню, - отчеканил он, и я поняла, что это не предложение, а приказ, который не подвергается оспариванию. – Леди и отпрыскам благородного рода не место среди челяди.
Я стиснула зубы, ибо «челядь» стала для меня родной семьёй. Каждый сосед стал братом, каждая соседка – доброй подругой, каждая хижина – родным домом. И вот теперь Правитель требовал, чтобы семья его племянника вернулась к достойной жизни.
- Легко вам говорить, - вздохнула я, неожиданно поняв, что «возвращаться» нам некуда. – Мы везде чужие. В замке Кхасс нас никто не ждёт. Артуру и мне вход туда заказан. Он – бунтарь и беглый сын, а я и вовсе дочь врагов.
Клаудис окинул меня долгим взглядом и даже кивнул.
- Верно говоришь, так и есть, но и ты и Артур благородных кровей. Ваши дети не должны расти среди челяди. По праву рождения они – господа. Так что даже не противься. Если тебе всё равно, что с твоей жизнью, то подумай о жизни детей. Как только мой племянник поправится, я заберу вас в свой замок.
Единственное, что я услышала, это были слова «как только мой племянник поправится»… В предложении не было пресловутого слова «если» мой племянник поправится». Значит, лекари справились со своими обязанностями. Артур будет жить! Я просияла, и, закрыв глаза, вознесла благодарственную молитву господу. Жизнь Артура была для меня важнее моей собственной. Раз за его жизнь ведётся плодотворная борьба, то всё должно быть хорошо. Меня накрыло волной счастья.
- Он будет жить, - прошептала я, не сумев сдержать слёз.