Из горла вырвалось рыдание.
За спиной застонали петли. София резко повернулась. Хайгейт. Зачем он нарушает уединение? Неужели у нее не может быть ни минуты покоя, чтобы оплакать Ладлоу?
— Что вы тут делаете? — голос ее дрогнул, но она упорно продолжила: — Вы же сами сказали, еще двух дней не прошло — нам нужно быть осторожнее, чтобы не оказаться в положении, из которого не будет пути назад!
Хайгейт вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Резко щелкнул замок, стало намного темнее.
София ахнула. До чего это безрассудно и опрометчиво! Она в ловушке. Если поднять шум, сюда прибегут все, включая Ладлоу. И тогда они с Хайгейтом попадутся окончательно.
— Нам нужно поговорить. — Хайгейт подходил все ближе, стуча каблуками. София не видела, где он сейчас находится. И почему ей не пришло в голову захватить с собой свечу? Закрыв дверь, он полностью погрузил библиотеку во мрак. Единственным источником света являлся лунный луч, пробившийся через окно.
— Мы уже разговаривали перед обедом.
— Нужно поговорить еще. — Справа исходил жар. Если вдохнуть поглубже, она, несомненно, почувствует аромат сандалового масла. София едва подавила желание съежиться и отшатнуться.
— Вам давно пора преодолеть свои чувства к Ладлоу.
Она вонзила ногти в ладони.
— А вот это, милорд, совершенно не ваше дело.
— Я решил сделать это своим делом. — В голосе его звучала спокойная властность.
София снова задрожала.
— Зачем? Какое эго имеет значение? Недели через две я разорву нашу помолвку, и мы больше никогда не увидимся. С какой стати вас заботят мои чувства к другому мужчине?
— Этот мужчина не заслуживает вашей любви.
София попыталась разглядеть его лицо в темноте.
— Да что вы вообще можете об этом знать?
— Я знаю о Ладлоу многое, и по большей части все это отвратительно. — Хайгейт помолчал, затем вздохнул. — Подумайте только, что он сотворил с вами. Ладлоу мог бы помочь нам выбраться из сложившейся ситуации, но разве он сделал хоть что-нибудь?
— Он… он сказал мне, что сделает все, что в его силах. Сказал, что я могу на него рассчитывать.
— Хм-м-м. — Снова молчание. Софии показалось, что Хайгейт кивает. — И что, Ладлоу выполнил обещание?
— Я же не могу этого знать, верно?
— Удобно, правда? Я мог бы кое-что вам рассказать, но вижу, вы не настроены слушать и, скорее всего, не поверите мне.
Хайгейт произносил каждое слово с твердой решимостью, от которой у Софии перехватывало дыхание и дрожало сердце. Где-то в глубине живота поселилось холодное предчувствие надвигающейся опасности. Слава богу, она почти не притронулась к ужину! Он знает о Ладлоу что-то ужасное. Нет. София отбросила эту мысль. Она не готова признать, что потратила последние пять лет жизни на сладкие фантазии.