А Бенедикт заставляет ее остаться.
Мгновение поколебавшись, он поднялся на две ступеньки вверх. Джулия украдкой посмотрела в сторону гостиной.
Если мать увидит…
— Ну, что такое? — негромко спросила Джулия.
Бенедикт поднялся еще на несколько ступенек, и их лица оказались на одном уровне.
— Я слышал часть того, что Ладлоу говорил.
Джулия так вцепилась в перила, что руке стало больно.
— Я не хочу об этом.
Бенедикт поднялся еще выше и встал на ее ступеньку, вынудив Джулию смотреть на него снизу вверх.
— Я хочу знать все.
Бенедикт никогда не обращался к ней таким тоном, тем самым, каким только что заставил Ладлоу сбежать: тоном, исполненным властности.
Джулия сглотнула — в горле внезапно пересохло.
— Я не могу повторить. Это было настолько мерзко, что с меня достаточно одного раза.
Бенедикт потянулся к ней, его рука на мгновение застыла в воздухе, затем накрыла ее ладонь.
— Именно поэтому я и хочу узнать, что говорил Ладлоу. Если он оскорбил тебя, я вызову его на дуэль.
— О, пожалуйста, не надо.
Бенедикт открыл рот, чтобы ответить, но ему помешали пронзительные голоса, донесшиеся из гостиной.
— Я испытаю огромное облегчение, когда вся эта неразбериха закончится! — Зычный голос леди Уэксфорд заполнил холл, а тяжелые шаги предвещали ее неминуемое появление.
Миссис Сент-Клер выпалила что-то в ответ, но Джулия не расслышала. Бенедикт выбрал именно этот момент, чтобы сжать ее руку и бесшумно увлечь Джулию за собой вверх по лестнице. Добравшись до верхнего коридора, он втолкнул ее в первую же дверь налево.
Кабинет отца тонул в темноте. Бенедикт закрыл дверь, и теперь внутрь пробивался лишь тоненький лучик света из коридора.
— Что ты делаешь? — прошептала Джулия.
— Принимаю меры, чтобы никто не помешал нашему разговору. — Судя по голосу, он подошел к ней почти вплотную. Толстый аксминстерский ковер заглушал шаги. Джулия ничего не видела, но остро ощущала присутствие и осязаемую мощь Бенедикта.
— Ты хочешь, чтобы нас тут застали?
— Маловероятно. С твоим отцом я уже попрощался, подумал, будет благоразумнее не входить в гостиную.
Но Джулия могла думать только о положении, в каком оказалась сестра. Мать не одобряет Бенедикта и устроит все так, чтобы толкнуть ее в объятия Ладлоу.
— Что сделает моя мать, если застанет нас тут?
— Могу только надеяться на это.
Джулия застыла. Слова сорвались с его губ совсем беззаботно, но за годы их дружбы она научилась различать малейшие нюансы его интонаций. Сейчас ей сразу вспомнился тот вальс, когда она обвинила его во флирте. Интересно, он действительно просто тренируется на ней или все это всерьез?