— В таком случае почему ты говоришь, что никогда не видела, чтобы любовь приносила счастье?
— Ты когда-нибудь смотрел на окружающие нас семейные пары? — Джулия презрительно фыркнула. — Да хоть на мою сестру, к примеру. Чувства вынуждают ее страдать.
Бенедикт скрестил на груди руки.
— Это ты уже говорила. Но я не верю, что других вариантов не существует.
— Не забудь про мою мать. Она собиралась выйти замуж за графа Челтенхема, да только он ее бросил, и ей пришлось выйти за моего отца. Хотя сомневаюсь, что другой брак принес бы ей больше счастья. Челтенхем женился, у него родилась дочь, а потом он сразу умер, и графство перешло к другой ветви семейства.
Бенедикт коротко рассмеялся.
— Разве брак твоих родителей не является аргументом против подобного благоразумного соглашения?
— Но мама всегда утверждала, что любила отца. — Эти слова вырвались у нее с ноткой отчаяния. Если миссис Сент-Клер и любила что-нибудь в своем графе, так это его титул.
Уголок рта Бенедикта изогнулся вверх. В темноте ему хотя бы не приходится следить за выражением лица.
— Предположим, я в это поверил. В страданиях твоей сестры и матери повинны неразделенные чувства. В то время как ты…
Бенедикт осекся. В нем бушевали эмоции, перепутавшиеся со словами, но он еще не готов произнести все это вслух, да и она не готова выслушать.
— Бенедикт, я… пожалуйста, не надо больше ни о чем спрашивать.
— Значит, есть что-то еще, помимо Софии и твоей матери, так?
В комнате повисла тишина, нарушаемая только едва слышным дыханием Джулии. Бенедикт ждал ответа, но тишина с каждой секундой ощущалась сильнее и наконец заглушила все звуки дома.
В конце концов, не в силах больше выносить это, он попытался в темноте нащупать Джулию, руки их соприкоснулись, пальцы переплелись, и она не стала сопротивляться.
— Скажи, кто тебя так обидел?
— Никто меня не обижал. Во всяком случае, не в том смысле, который ты вкладываешь. — Она помолчала и сжала его ладонь. — Ты помнишь нашу гувернантку?
Бенедикт смутно припоминал комичную фигуру, ту, над которой они любили подшучивать и которую дурачили.
— Мисс Мизери[4]?
— Мисс Мэллори, — поправила его Джулия со странной горячностью.
— И какое она имеет ко всему этому отношение?
— Она позволила себе влюбиться. — Голос Джулии внезапно сделался глухим. — Мы с Софией не должны были об этом знать, но все равно узнали. Мисс Мэллори всегда краснела и начинала суетиться, когда рядом оказывался Смидерз.
— Смидерз?
— Один из наших лакеев, — пояснила Джулия. — София видела, как они целовались.
— И что, ее за это уволили?