— Что все это значит?
София повернула голову и посмотрела вслед вдове, направляющейся в бальный зал.
— Не знаю.
В ее интонации слышалось странное сочетание облегчения и возбуждения.
— Но ты догадываешься.
— Помимо того факта, что у нее началось старческое слабоумие?
Слабоумие, однако, явно относилось к наименьшим из недостатков леди Апперли. Скорее всего, она нарочно провоцировала Софию.
— Если бы дело было в слабоумии, ты бы так болезненно не отреагировала.
— Сейчас на это нет времени. Мама…
— Подождет. Необходимо, чтобы кто-то зашил мне подол. — Джулия наконец-то направилась в дамскую комнату. — И ты мне все расскажешь, пока горничная зашивает платье.
— Я не повторю перед служанкой слова Уильяма.
Джулия резко остановилась.
— Если все настолько скверно, почему ты до сих пор не уцепилась за этот повод, чтобы разорвать помолвку?
— Думаю, в глубине души я в это не верю. Уильям попытался предостеречь меня насчет Хайгейта в тот день, когда пришел к тебе с визитом, но во время обеда он не высказал ни единого возражения. А если бы его слова были правдой, то он бы, естественно, хоть что-нибудь сказал.
Джулия остановилась перед дверью в дамскую комнату
— И что же рассказал тебе Кливден?
София уставилась на носки своих расшитых бисером туфель.
— Намекнул, что Хайгейт виноват в смерти своей жены.
Джулия с трудом подавила вскрик.
— София, ты знала об этом заранее и все равно согласилась на предложение Хайгейта?
— Не могу объяснить причину. Сначала я не совсем в это поверила, а потом Хайгейт был весьма убедителен.
Джулия открыла рот, чтобы ответить, но в эту секунду дверь дамской комнаты отворилась, и оттуда выпорхнула хорошенькая молодая брюнетка. Заметив Джулию, она замерла, и лицо ее исказило такой ненавистью, что Джулии показалось, будто ее ударили в живот. Не сказав ни слова, брюнетка гневно осмотрела Джулию с головы до ног, оттолкнула Софию и зашагала по коридору.
Привыкшая к пренебрежению со стороны некоторых ревнителей аристократизма (из-за происхождения матери), но все-таки не к такому уровню враждебности, Джулия уставилась ей вслед.
— И кто это такая, хотела бы я знать?
— Потаскушка, — пробормотала София.
От изумления у Джулии приоткрылся рот.
— София! Если бы мама услышала, как ты называешь знатную леди, я даже не представляю, что бы она сделала.
— Никакая она не знатная леди. Говорю тебе — блудница.
— С чего ты взяла?
— На балу у Послтуэйтов Ладлоу не обращал на меня внимания, зато флиртовал с ней. И она с радостью ему отвечала, хотя уже помолвлена с Китоном.
— Тогда почему она смотрела на меня, как будто я попрошайка в лохмотьях? — Джулия мгновенно пожалела, что спросила об этом. Это может натолкнуть сестру на другие вопросы, на которые простых ответов нет (если не желать лишний раз ранить сердце Софии).