— Романова, а что это за странный выбор формы для игры?
— На удачу, Евгений Валерьевич, — ляпнула я первое пришедшее в голову, а идущий рядом Максим громко прыснул, заслужив очередной больно уж хитренький взгляд со стороны учителя.
— А от тебя, Иванов, удача сегодня отвернулась? — насмешливо поинтересовался физрук, даже не пытаясь скрыть удовольствие от возможности поддеть каждого из нас, побросать подколками, как мячиками, которые необходимо было вовремя отбить обратно, пока они больно не попали по лицу.
— Наверное, удача приходит только тем, кто в гольфиках? — задумчиво протянул Иванов, так противно надменно растягивая слова, что хотелось снять туфельку и разок легонько стукнуть его в висок каблуком. Может и не разок. И скорее всего не легонько. Напыщенный самовлюблённый индюк слишком уж раздражал своими пафосными манерами.
— Или всё же тем, кто в платье? Может быть, попробуешь надеть на следующую игру? могу одолжить! — парировала я, мгновенно забыв про присутствие рядом с нами постороннего человека, чьи подколки воспринимались как слабое жужжание мелкой мошкары в сравнении с тем эффектом, что производили на меня любые слова Максима. Мне бы и хотелось закончить наше противостояние, но, однажды начавшись, оно с каждой встречей закручивалось в более плотный, нерушимый узел, становясь поистине эпичным, как борьба Монтекки и Капулетти, католиков и протестантов, США и СССР.
— Нет, Иванов, просто я говорил, что тебе нужно усерднее тренироваться, — подняв указательный палец вверх, возразил Евгений Валерьевич, идущий впереди и не заметивший, как его подопечный крепко схватил меня за локоть, вынуждая остановиться и отстать от учителя на несколько шагов. — И меньше пить, кстати!
— Раз готова одолжить, то снимай прямо сейчас, — прошептал Максим мне на ухо, и от внезапно коснувшегося кожи обжигающе-горячего дыхания по спине и рукам побежали мурашки. Я успела мазнуть взглядом по его невыносимо самодовольной ухмылке, прежде чем бросилась догонять физрука, почти перейдя на бег, не столько опасаясь ещё какой-нибудь странной выходки этого придурка, сколько желая скрыть от него болезненно налившиеся кровью щёки. — Эй, да это шутка! — выкрикнул он вдогонку, но мне проще было прикинуться глухонемой, чем придумать адекватную реакцию на подобные слова.
Я старалась идти наравне с Евгением Валерьевичем, что-то бухтящим себе под нос про тренировки, дисциплину и предстоящий матч, стараясь не только не смотреть в сторону Иванова, но и не думать о нём. Хотя, конечно же, именно его раздражающая персона занимала большую часть мыслей, в остальном сосредоточенных только на желании скорее оказаться в тепле и придумать, как привести себя в относительно приличный вид после обильных грязевых ванн, полученных на поле.