– Я смущаю твой утонченный вкус? – хохотнул он, потянувшись за зубочисткой.
– Хуже – ты меня бесишь, – улыбнулась я, подползая ближе.
Сатир никак не отреагировал на мое перемещение. Перекинув ногу через его колени, я уселась на них верхом.
– Мы не закончили, – напомнила я, обняв его за плечи.
Не сводя с меня пристального взгляда, Сатир молча поигрывал зубочисткой, поворачивая ее языком то в одну сторону, то в другую. И улыбался, не делая попытки меня обнять.
Дразнишь? Я тоже умею дразнить. Расстегнув пуговицы рубашки, я сбросила ее и осталась в одном корсете. Затем медленно стянула бретельки с плеч. Зубочистка замерла. После недолгого сопротивления, я вытащила ее двумя пальцами и со смешком потянулась к губам Сатира. Поддразнивая меня, он снова уступил не сразу. Ощутив вкус приправы на его языке, я тихо застонала. А Сатир по-прежнему играл со мной, с ленцой отвечая на поцелуи. Я прижалась к нему грудью. Его дыхание, наконец, участилось, и он меня обнял. Пока я требовательно исследовала своим языком его рот, не в силах остановиться, ладони Сатира, лениво поглаживающие мою спину, спустились ниже. Он сжал мои ягодицы, вызвав новый стон.
Прерывисто дыша и не переставая его целовать, я коснулась молнии на его шортах. Сатир перехватил мою руку.
– Разве маленьким девочкам не пора спать? – с усмешкой поинтересовался он.
– Не играй со мной, – выдохнула я между поцелуями.
– Ты это делала целый месяц, – напомнил Сатир.
– Будешь мне мстить?
– Конечно. – Он подхватил меня за бедра, поднимаясь.
Я взвизгнула, цепляясь за его плечи, чтобы не упасть. И продолжила целовать, пока он нес меня в каюту. Не верилось, что я наконец-то своего добилась. Привычно открыв дверь ударом ноги, Сатир уложил меня на кровать.
– А ты романтик, – улыбнулась я.
Забавно осознавать, что под всей этой щетинистой броней сарказма Сатир мягок и, пожалуй, консервативен, раз хочет, чтобы наш первый раз был в удобной обстановке. Не удивлюсь, если он предпочтет миссионерскую позицию. Сатир вернул мне улыбку и медленно поднялся. Я села, чтобы помочь ему расстегнуть шорты, но он отступил за дверь. И, подмигнув, закрыл ее прямо перед моим носом.
– Какого…? – от возмущения я не смогла подобрать слов.
– Спокойной ночи.
Вслед за ехидным смешком, проворачиваясь, тихо щелкнул замок. Этот сукин сын снова меня запер!
– Черт возьми, что происходит? – все еще недоумевала я.
Когда и где я ошиблась? Неужели ему что-то не понравилось? В том, что Сатир хотел меня, я не сомневалась ни минуты: невозможно так целовать, ничего не чувствуя.
Его шаги, удаляясь, стихли. Осознав, наконец, что он снова надо мной поиздевался, я рассвирепела. И выдала приличный запас ругательств, но все они остались без ответа. Я стучала в дверь, кричала в открытый иллюминатор и даже пыталась взломать замок, но Сатир не реагировал на истерику.