Плохое началось в тот год, когда Вовка пошел в школу, и с того момента, как началось это плохое, Валерий помнил все до мелочей, как будто он именно тогда стал взрослым. Отцу стоило большого труда и довольно приличной суммы устроить Вовку в спортивную школу, потому что, как выяснилось, особыми спортивными задатками тот не блистал. Когда стало понятно, что без взятки не обойтись, и что даже она не гарантирует мальчику выдающихся успехов, отец пришел в бешенство. Он, ходя по квартире, как лев по клетке, хлопал дверями, гремел попавшимися на пути стульями, расшвырял в гневных метаниях кучу приготовленного для глажки белья и случайно разбил дешевенькую, но единственную вазу для цветов, в которой уже несколько лет стоял засушенный пучок каких-то колосков и колючек. Он и раньше разговаривал с матерью довольно резко, и тон у него всегда был снисходительно-пренебрежительный (кстати, именно такой же тон с малолетства усвоил и Вовка), а тут и вовсе разбушевался:
- Черт знает что! – заорал он. – Не дом, а мусорная свалка!
- Саша, а может быть пусть Володя идет в простую школу? – заискивающе то ли спросила, то ли предложила мама.
- До чего же вы, бабы, дуры! Я тебе про Фому, а ты мне про Ерему!
- Но я думала, что ты сердишься из-за денег...
- Ты думала! Так ты еще, оказывается, и думать умеешь? А я полагал, что этот процесс тебе не свойственен! Я тебе говорил о том, что ты развела барахолку в нашей квартире, а не о том, что мне жалко денег на взятку! Мне для сына ничего не жалко! Что они там понимают в этой школе?! «Данных маловато»! Ничего... Ничего... Мы им еще докажем... А этого бардака чтобы я больше не видел! Развела грязь...
- Саша, да где же ты видишь грязь? У нас чисто, я каждый день мою. Полы и вытираю пыль... А белье – на глажку... Я сейчас его переглажу и уберу.
- Если я вижу грязь, значит, она есть. Я же не говорю, что стул сломан, потому что он цел! – и он вышел, в очередной раз хлопнув дверью.
Стул был действительно цел. Другое дело, что вид у мебели был настолько обшарпанный и облезлый, что можно было убиться, вычищая и вылизывая квартиру, но вид у нее все равно оставался бы убогим. Получала ее еще Юлина бабушка. Бабушка давно умерла, и теперь прописаны были в ней Юля и ее мама, хотя всю жизнь они прожили в квартире отца. Когда Юля вышла замуж, молодым отдали квартиру, а Сашина мать осталась одна в хорошей трешке в центре. Но почему-то сложилось так, как будто бы для Саши жилье это было временным. За все совместно прожитые годы они так и не обновили мебель, не было куплено ни одной вещи, не говоря уже о ремонте. И Юля могла бы многое сказать в свое оправдание, но бунт был не в ее характере, а посему она просто тихо плакала, гладя белье. Финальным аккордом влетел в комнату Вовка, чтобы взять чистую майку из наглаженного, выдернул ее, и стопка повалилась на пол, а он, не утрудив себя поднять и сложить все обратно, выскочил вон, и через секунду хлопнула входная дверь. Валерик видел, что сделано это было нарочно, и кулачки его сжались.