Отец приметно изменился в лице при этой фразе, и Штефан поспешил поправиться:
– Я хотел сказать, что в военное время мое образование в любом случае может пригодиться, отец. А что касается службы, я с радостью не выйду из твоей воли.
– Я хочу услышать твои планы, – вдруг строго перебил его отец. – Что ты себе мыслил, оставаясь в Австрии столько времени?
Штефан насторожился: с чего бы вдруг отец так внимателен к его желаниям? Впрочем, это только к лучшему.
– Изволь, – охотно начал он. – Ты вот сейчас деда помянул, а я сегодня посмотрел на многоуважаемого логофета и вспомнил, что у меня в родне еще и бывший великий бан Крайовы[15], и нынешний великий логофет[16]. Быть может, если обратиться к семейству Гика, князь Григорий укажет, где я могу быть полезен? Мне все равно нужно ему предста...
Он осекся, потому что отец вдруг замахал руками и вскочил в непритворном ужасе.
– Молчи! Молчи, несчастный! Дед твой – еще ничего, но упаси тебя Бог помянуть где-нибудь в приличном обществе, что ты родич Григория Гики! Уже полгода, как он изгнан из всех поместий за сношения с мерзавцами, что покушались на жизнь господаря нашего Иоанна Караджи!
Штефан оторопел. Вот это новость! Великий логофет – заговорщик в опале! И что теперь делать? И почему ему никто ничего не рассказал раньше, он ведь в каждом письме домой исправно кланялся маминым родичам, особенно князю Григорию, с которым когда-то приятельствовал дед! А оно вон как обернулось... Понятно теперь, отчего дома все так неуловимо переменилось, и отчего отец старательно изображает провинциального сатрапа! Ведь если семейство Гика в опале, быть может, и отец попал под подозрение Порты? А что такое подозрение Порты – в обоих княжествах каждый знал с малолетства.
– Боярин Гика – в заговоре против господаря? Как так вышло?!
– Да вот уж вышло, – саркастически заметил отец, успокаиваясь и вновь опускаясь в кресло. – Кстати, в том заговоре еще и два австрийских шпиона отметились. Да так, что их даже казнили, на что они точно не рассчитывали. Так что твой план нехорош. И вбей себе уже в свою ученую голову намертво: пользу ты здесь можешь принести, только служа господарю и султану Великой Порты.
Верноподданические речи отца наводили на неприятные размышления: кажется, он боится, что их услышат. И если так, понятно, почему здесь нет дядьки Тудора – его присутствие было бы опасно и для него самого, и для дома. Может, оттого он и не отвечал на письма?
Да еще этот косомордый грек в приказчиках... Уж не он ли – наушник? Жаль, что не у кого было выспросить о делах дома до отъезда из Винер-Нойштадта! Сейчас было бы проще разобраться. И неужели князь Григорий сам метил в господари? Гика ведь не греки-фанариоты