Если бы Симеону дозволили выбрать смерть, он бы выбрал не эту. Мелькающие копыта, грохочущие колеса... Ударило так, что дух вышибло от боли, телегу подбросило и опрокинуло, и конь завизжал от ужаса, упираясь в хомуте, но все-таки повалился набок, молотя копытами воздух. Черт знает, почему это вышло так страшно – куда страшнее всей драки, что случилась потом.
Симеон потер ноющие ребра и тупо поглядел на воткнутую в землю саблю. До самой гарды на клинке темнели бурые полосы. Надо бы отчистить, но вставать не хотелось.
Йоргу прошелся между телами, теребя усы и едва заметно прихрамывая – кажется, ему почти не досталось. Дешево же они отделались! И быстро управились – последний бандит уже захлебнулся предсмертным стоном, а со склона над дорогой все еще скатывались последние камушки обвала, медленно, будто нехотя. Но под скалой на склоне темнел немаленький комок, и Симеон старательно избегал смотреть в его сторону.
– Что с тобой, капитан? – пропыхтел кто-то рядом сдавленным голосом, в котором Симеон с запозданием признал голос Гицэ. – Ранен?
– Нет. Телегой помяло.
– Повезло! – вырвалось у Гицэ со стоном, и Симеон все-таки обернулся к нему – от неожиданности. С виду цел, но правая рука висит плетью, лицо белое, и закушенные губы посинели.
– Ладно, с тобой-то что?
Гицэ криво улыбнулся в ответ.
– По башке прикладом метили, так их и так. Увернулся.
Выбито плечо – догадался Симеон. Если ключица не сломана, рана пустячная, но болезненная до того, что аж глаза на лоб лезут. А иначе как бы гроб ладить не пришлось…
– Кто еще? – он хотел сказать «пострадал», но подавился, понимая, чье имя он услышит первым. – Кто еще ранен?
– Серьезно – двое, – откликнулся Йоргу с дороги и поманил к себе ближайших пандуров, кто мог стоять. – Пойдем, телегу подымем.
Симеон рассеянно смотрел, как встает на ноги дрожащий меринок Григора, насмерть перепуганный и взрывом, и своим падением в оглоблях. Телега со скрипом опустилась на колеса, и Йоргу с отвращением потыкал носком сапога мешок, оставшийся в дорожной грязи.
– Это сколько ж народу они обчистили? Святой Спиридион! Сволочи!
Гицэ сопел у локтя Симеона, морщился, кривился и отчаянно старался не вопить от боли. Симеон осторожно толкнул его в здоровое плечо, откидывая спиной на камень. Расстегнул перевязь, сложил кожаный ремень втрое и сунул Гицэ под нос.