Уж если баба – так надо, чтоб было, за что подержаться! Вон как Станка. Но Симеон готов был признать, что хвостом и Фатьма крутила знатно. Лицо прятала, но хохотала задорно, часто, мелко – мертвого подымешь таким смехом. Пандуры тянули руки, она отскакивала, точно коза...
Григор подтолкнул Симеону кружку.
– Расскажи, что в Клошанях-то говорено.
– Да ничего пока, – честно сказал Симеон. – Все по-прежнему. По слухам, господарь какой-то новый свод законов составляет, так что жди...
– Дождемся, – вздохнул Григор. – Накачают нам на шею еще больше всяких ворюг!
В сердцах опрокинул в рот медовуху и утерся рукавом. Симеон не стал спорить.
– Может, и накачают. Только сам понимаешь – нельзя бочку с брагой слишком сильно закрывать, взорвется же!
– Да хорошо бы уже хоть раз взорвалось! Сидим, как мыши под веником, нас жрут – а мы только кланяемся. Надоело – сил нету.
– А жить тебе не надоело? – возразил Симеон. Больше по обязанности, конечно, чем из несогласия, но уж больно Григор горяч! По молодости вовсе никакого удержу не было. И сейчас можно не сомневаться – найдется под ульями неплохой арсенал, отобранный у прикопанных неведомо где австрияков и незадачливых контрабандистов.
Пасечник вздохнул, погладил усы.
– Не то чтобы надоело... Но бегать от дела, как эти сербы, я точно не стану!
Симеон насторожился:
– Это от чего они бегали?
– А! – Григор махнул рукой. – Ты не слыхал, что ли? Карагеоргий[51] же вернулся! Надо ждать, что у соседей заварится хорошая каша...
Симеон слыхал. Точнее – слыхал, что каша ожидается. Слуджер в Клошанях намекал. Значит, и вправду вернулся, сербам виднее. И если так – с ними понятно, особенно с бабами и дитями, нахлебались, поди, еще в прошлое восстание! Вот только Фатьма... Не слишком ли вовремя?
– Гицэ! – позвал он. – Кого с донесением отправим?
Гицэ от неожиданности аж подпрыгнул, даром, что сидел у столика, скрестив ноги по-турецки.
– А? Ты о чем, капитан? А! В Клошани-то?..
Симеон мысленно хлопнул себя по лбу: ну не дурак ли этот Гицэ? И сам не умнее – не надо было при этой Фатьме спрашивать.
А Гицэ махнул рукой и беззаботно закончил:
– Так сам же говорил – у кого конь поприличнее! Из моих любого бери, я отвечаю!
– Зачем в Клошани-то? – изумился Григор, тоже в полный голос.
Да твою-то мать! Сговорились они, что ли?
Симеон ответил уклончиво:
– Мало ли – вдруг пригодится?
Сам внимательно следил за Фатьмой. Но она танцевала беззаботно, напевая какую-то нехитрую мелодию и в такт постукивая по бубну. Не надо было особой наблюдательности, чтобы подметить, насколько ей непривычны короткая юбка и передник. Что ж это за работница у крестьян, которая всю жизнь проходила в шальварах?