Яков спрятал лодку в кустах и вышел на берег. Он постоял у залива, осмотрелся… Надо было запомнить место и идти обратно, поглядеть, как ребята будут переправляться.
Вода убыла. Между водой и зеленью тянулась темная полоса сырого песка и гальки. Яков шел по мокрому песку, оставляя следы, шел и думал… Что делать дальше? Как остановить ребят? Если они переправятся через речку, Сорочий Ручей от них не спрячешь. А как помешать?.. Он услышал голоса ребят и зашел в кусты. Хоронясь, будто скрадывая зверя, он прошел по кустам саженей сорок и сел под широкую вербу. На другом берегу, как раз напротив его, у самой воды стояли ребята и глядели на буйную речку… Такую вброд не перейдешь… Нет! Есть ямы — шестом дна не достанешь. Переплывать ее тоже опасно — на перекатах вода как дикая бьется о камни, мечется в крутых берегах и воет.
Ребята постояли у воды и разошлись: двое пошли вверх по речке, двое — вниз. Яков догадался: ребята отправились на разведку, искать брод. Но брода близко не было и лучше этого места для переправы не найти, он знал. Яков ждал их. Ребята вернулись на берег не с пустыми руками, принесли длинную сучковатую сушину, сбросили ее у воды и скрылись в кустах. Потом они прикатили толстое бревно и опять ушли… Один остался на берегу очищать от сучьев валежину. Яков понял: ребята решили переправляться на плоту. Но с плотом работы не мало, скоро его не собьешь. А если засветло они не успеют переправиться, ничего не стоит ему ночью отвязать плот — и пропали ребячьи труды…
Яков сидел на берегу, под вербой, глядел на ребят, рвал с темных кустов смородины теплые листья, мял их толстыми пальцами, думал… Он любил запах лесной смородины, крепкий, сыроватый. Давно это было, а Яков помнил. Мать заваривала смородинный лист вместо чая… Она всегда возилась с ребятами… Большая была семья. Яков родился пятым… Мать рассказывала: в то лето отец ушел в тайгу со старателями и не вернулся… В то лето ягод на облепихе было густо, ветки ломились от их тяжести…
До вечера еще далеко. Ленивое солнце будто остановилось на небе… Страшно хотелось курить, а табаку не было. Яков нащупал в кармане трубку, достал ее, оглядел. Трубка пахла табаком. Прошлогодний лист тоже хорошо пахнет.
Яков долго ходил по кустам, собирал сухой лист. Но прежде чем положить почерневший листок в фуражку, он придирчиво разглядывал его, нюхал. Не всякий листок может заменить табак… Не всякий. Надо, чтобы листок этот засох На дереве, чтобы не на земле мочил его дождь и сушило солнце. Яков набрал горсти две темных, свернувшихся в трубочку листьев, осторожно измял их в фуражке и набил трубку. От серого дыма слезились глаза, першило в горле, но он курил, кашлял и курил. Накурившись, Яков опять пошел бродить по кустам, не находя себе места. Он выходил несколько раз на старую гарь, глядел на густую желтоголовую траву, на высокие черные пни, на тихий, обмякший на жаре, лес.