— Еще раз, и отхожу так, что сидеть не сможешь.
— Завтра же повторю. — Довольно рычит и прижимает животом к постели. Чувствую его твердый член, играющий у меня между ног, раздвигаю ноги шире и приподнимаю попу, прося его ласки. Рык за спиной удовлетворяет мое желание, и горячая волна проливается по телу, когда я чувствую, как он медленно проникает в меня. Хватаю ртом воздух, сжимая простынь руками и прося ускорить сладкую пытку. Но он, наоборот, замедляется, то вытаскивая, то проникая вновь, наслаждается моим видом сзади, и я чувствую его улыбку. Рука на моем затылке прижимает меня к кровати, и зверь ускоряет темп, сжимая до боли второй рукой мою попу, напряжение внутри нарастает, н он резко переворачивает меня. Нагибается, заглядывает в глаза и целует так нежно, что я растекаюсь по кровати как растопленное масло.
— Эмма… — Дыхание становится тяжелым.
— Еще, пожалуйста, не останавливайся… — Я дрожу под ним, чувствуя надвигающуюся судорогу в ногах. Моя капля вибрирует, вот так, я совсем близко, цепляюсь за каменные мышцы на плечах зверя, он довольно улыбается, не отрывая глаз от моего лица, пока я не взрываюсь, крича от удовольствия.
— Не трогай Рому, я сбежала не от тебя. — Натягиваю джинсовые шорты и легкий вязаный свитер, оголяющий одно плечо.
— Это не имеет значение. Он не справляется со своими обязанностями.
— Но я хотела сделать тебе приятно.
— И у тебя получилось. — Подтягивает к себе за попу. — Но то, что касается моих людей, я буду решать сам.
— Но…
— Разговор окончен. — Вижу удаляющуюся спину. Жду пока он скроется, сама решаю найти Оса. Это не сложно, он на улице, проводит инструктаж для чертей. Видимо еще раз объясняет, что нельзя спускать глаз с шальной Эммы. Машу ему в окно, чуть позже он заходит.
— Остапушка… — он закатывает глаза.
— Не начинай.
— Это все я, я же не думала, что из-за такой мелочи его уволят.
— Это не мелочь, Эмилия! Он не выполнил работу и наказание вполне справедливо.
— Господи, да сделайте исключение, это же я!
— Вот именно, это ты. — Произносит так, словно я пропащий человек.
Разворачиваюсь и шлепаю по дому в поисках зверя, разговор еще не закончен. В холле утыкаюсь на какого-то новенького. Высокий, хорошо сложен, но уже больно гладко выбрит и дерзок на глаз. Хочу обойти, он делает шаг, преграждая мне дорогу.
— А тут у нас кто?
— Простите? — Я чутка приборзела и знаю, что не могут люди, работающие на Медведя, так со мной говорить.
— Прощаю.
— Дай пройти. — Отодвигаю рукой, но он с такой силой сдавил мне кисть, что она хрустнула.
— Слышь шмара, да ты охуела? Знаешь с кем говоришь?