— Ты с боярскими детьми разговаривал? — спросил в этот момент Великий князь.
— Да, Государь, — дьяк слегка поклонился.
— И как они?
— Зело ретивые…
— Как так? — удивился Иван Васильевич.
— Задумками своими мне всю плешь проели.
— Что за задумки?
— Много их… Но основная: просят отроки, чтобы ты им в Москве землю выделил, а они на ней свою слободу построят…
— Хм, дружные, значит?
— Ага, дружные, — согласился Мамырев. — А строить её хотят из камня. А один, именем Сергей Одинцов, вообще крамолу высказал…
— Это, какую же? — князь пристально уставился на дьяка.
— Говорит, что всю Москву за три дня спалить можно.
— Что, прямо так и сказал?
— Почти так. Говорит, захоти коварный враг досадить Великому князю, то бишь тебе, Государь, то может спалить Москву за три дня…
— Откуда такая уверенность? На кого он обучался?
— На фортификатора, — дьяк по слогам произнёс последнее слово.
— А это кто такой?
— Наподобие Аристотеля Фьораванти.
— Вот же выучили на свою голову, — усмехнулся князь, а дьяк так и не понял, сердится тот на учёность отроков или наоборот… — Ну, и где ты думаешь им можно отвести место под слободу? — спросил неожиданно Иван Васильевич.
— А ты что же, Государь, хочешь поселить их всех вместе?
— Хочу. А ты, я смотрю, не рад?
— Так ведь шибко дружные, да ещё умники большие… А тут их товарищи бед натворили…
— Бед натворили — это плохо. А поселить надобно всех вместе. Только ты своих людей к ним приставь, пусть приглядывают за отроками. Кстати, кто среди них больше всего пользуется уважением?
— Наподобие атамана, что ли?
— Да, — кивнул князь.
— Есть такой. Он на пиру недалеко от тебя сидел. Звать Василий Китаев.
— Хм, Китаев… — почесал бороду Великий князь. — Вот и надо поселить их в Китай-городе, на самой его окраине.
— Это где же?
— На восточной стороне, где церквушка старая возле леса стоит.
— Церковь Иоанна Богослова там, — подсказал дьяк. — А ещё небольшой острожек рядом.
— Вот и пусть, — кивнул Иван Васильевич. — А в острожке том службу пока нести будут.
— А если про товарищей сбежавших спросят?
— Спросит, скорее всего, этот самый Василий Китаев, — задумался князь. — А сказать ему надо следующее: «Государь наш хоть строг, но справедлив». Если не дурак, то поймёт. Царевича, конечно, жалко… А вот сбежавшим отрокам лучше в мои руки не попадаться! — Иван Васильевич голосом выделил два последних слова. — А там поглядим…
— Я понял, Государь, — Мамырев угодливо поклонился. — А про задумки рассказывать?
Не успел Великий князь ничего ответить, как в палаты примчался один из его людей и доложил, что беглецов нашли, но те оказали сильное сопротивление, и живьём захватить их не удалось…