Мальчишка окунулся в суету торговых рядов. На продолговатой, мощёной тёсаным светлым камнем площади были ряды цветных палаток разных конфигураций. У входа торговали с телег тоже разных форм и размеров. На отдельном пяточке ходили коробейники и лотошники, там же выступали заморские фокусники и заезжие певцы.
Сначала Фифа пошёл бродить у телег. Они стояли в три ряда, и чего только с них не продавали. С розвалень торговали дичью. С больших телег мельник продавал кули с мукой для хозяек и тут же заключал сделки на большие поставки прямо с мельницы. Рядом были женские конусные шляпки, вошедшие в моду, тут же платочки и другие расписные ткани. Народу толкалось много. С кузовых телег брали фураж. Люди шумно переговаривались, ругались торговцы. Фифа стал прислушиваться.
С одной стороны говорили об ахеменидах, когда же, наконец, власти перестанут перед ними пресмыкаться. Вот собраться всем и скинуть постылых, и тогда они, как все свободные полисы, не будут над собой иметь власти. И торговля будет лучше развиваться. Больше охват торговли, цены ниже, уменьшатся пошлины, будут чаще приезжать купцы.
Другие же торговцы обвиняли басилевса Филиппа, что усилил налоги с честных купцов. Деньги все себе собирает и пирует на их кровные. Ест в три горла: сегодня у него на столе кабан жареный, завтра — зубр, привезённый из Иллирийских лесов. Фифа выделил для себя этого всеведущего кулинара. Подошёл поближе, чтоб чего не пропустить из кулинарных пристрастий басилевса.
— И ещё, рассказывают торговцы, — проникновенно вещал купец, — баб Филипп меняет постоянно, чешется у него вечно. А ведь этим микитрам подарки дарить надо, золотые ожерелья, кеметские масла, ткани заморские, иначе же на него старого, хромого и одноглазого и не посмотрят. Вот он и жирует на их кровные, не даёт торговле развиваться. И полководцы его такие же. Деньги честных купцов на свои развлечения пускают. Кто не на микитр своих, раскрашенных, тот на мальчиков. Да, вот так знать живёт, совсем как ахемениды, и не по законам предков живут, мальчиков тискают. Кто покрасившее, тому подножка и в койку…
Фифа еле сдержался, хорошо тут Ильки не было, но того, кто говорил, запомнил, взять его надо, допросить… Парень не заметил, как заточка уже крутилась в его руке, движение кистью, и сорвётся в свой смертоносный полёт. Фифа сдержался еле, прикусив губу и сжав челюсти. Он ужом прошмыгнул мимо собравшейся толпы и бросился к стражникам. Старший отряда его знал и на любые шалости на рынке всегда закрывал глаза. Тут же отряд вмешался, разогнал толпу, самого оратора скрутили.