Да, я всё это понимала, но чувствовала себя так, будто мне повредили крылья, и теперь вынуждена была смотреть на тех, кто может легко взмывать в воздух, и вспоминать, каково это, ощущать себя полной сил.
И всё же было приятно и радостно, что король не винил меня и не хмурил брови, раздумывая, как бы найти мне замену. Рагнар отнёсся к этому на удивление легко. Мол, слабый Дар не является недостатком для королевы. Ей больше не придётся сражаться, и вокруг всегда достаточно безопасников, чтобы отразить возможные магические атаки
–Займись свадебными хлопотами, это тебя отвлечёт, – посоветовал государь, расставаясь со мной поутру.
Я так и сделала, и на удивление это помогло. Небесно-голубое свадебное платье было почти готово, оставалось ещё около десяти примерок. С длинным шлейфом, пышными нижними юбками, оно тем не менее казалось почти невесомым, когда я надевала его, чтобы позволить мастерицам подшить подол или наметить глубину декольте.
Платье было старинного покроя, такой не носили лет уже, наверное, сто, но когда речь шла о столь значимом событии как свадьба короля, дворцовый этикет диктовал особые условия и был непреклонен.
Ювелиры трудились день и ночь, чтобы поспеть к сроку и изготовить тиару из синих сапфиров и фамильных рубинов, которые мне передал отец, чтобы увековечить в этом произведении искусства наш род.
На празднество должны будут приехать мои сёстры и дальняя родня Рагнара, проживающая как за Свирепым морем, так и в государствах к югу. Словом, учитывая бракосочетания, следующие друг за другом, пир будет горой.
И всё же, как я ни старалась скрыть тревогу, грызущую изнутри, ничего не могла с собой поделать, а учитывая особенность моей болезни, если это можно так назвать, то и поделиться с посторонними не могла. Даже родители и Альма знали не всё.
Например то, что с каждым днём Дар становился всё слабее, пока однажды, когда до свадьбы оставалось десять дней, я не обнаружила, что не чувствую его совсем. Попытавшись сотворить морок, как делала все последние дни, следя, как тают магические способности, я поняла, что не чувствую ни покалывания в кончиках пальцев, ни зарождения горячей волны в животе и груди. Ничего, кроме пустоты и отчаяния.
О полной потере Дара я не сказала никому, кроме Рига. Снежный барс приподнял морду и внимательно посмотрел в глаза. Мне почудилось, что в них промелькнуло удивление. Мол, неужели не понимаешь? А я боялась спросить напрямую: правда ли, что за использование сил Мглы я должна заплатить такую высокую цену? А если это так, то вернётся ли мой Дар?