Светъ моя, милоя-дарогая,
не дала мне на себе нагледетца,
на хорошой-прекрасной лик насмотретца.
Поиду ли я в чисто поля гуляти,
наиду ли я мастера-живописца,
я велю списать образ, ей, на бумаге,
хорошей-прекрасной ликъ на персоне
[1757].
Поставлю я во светлую светлицу.
Какъ взойдет на меня тоска и кручина,
поиду ли я в светлую светлицу,—
Спасову образу помолюся,
на персуну мила друга насмотрюся,
убудет тоски моей и кручины,
и великое чежелое возрыданье.
Не по летнему солнышка на небе греетъ,
на всех красно солнышко обогрела,
одное меня, бедную, ознобила.
Ко всем милой другъ заежжаетъ,
он к одной ко мне, бедной, не заедетъ,
а хотя онъ ко мне и заедетъ,
он тайные мне он не скажетъ.
Не голубка з голубем ворковала,
сестрица з братцом говорила.
Говоря сестрица з братцом,
стала-учела сестрица братца хвалити:
«Ой мой миленкой братецъ сердешной,
дружечикъ дорогой мой ненаглядной!
Как не могу на тебя, братецъ, насмотретца!
Хорош мой миленькой, что наливная яблонька,
пригошъ молоденекъ мой милой, какъ маков цветочикъ,
молоденекъ мой братец, как... вишенька.
Кали я тебя, братецъ, не вижу,
тогда я с тоски пропадаю.
Коли мне будет по любимова братца поменути,
нельзя мне по нем не вздохнути.
Крепкая моя дума и верное он мое слово,
неизменная мая дружба».
Говоря сестрица з братцом.
стала сестрица жалобу творити:
«Тошно ль мне, братец, напраслину слыша
в напрасной небылице.
Ой суди, Боже, кто нашему совету завидит
и меня, молоденьку, небыльными словами поносит,
кто хочет меня з братцем розлучити... ,
не прибыль себе хочет учинити,
что меня оглашает или разлучити,
хотя же мне огласку великую приняти,
а от милова братца не отстати,
кручины же...
... ходячи во садку,
взговорит слова плачючи,
чежело вздыхаючи:
«Адин был у сестрицы любимай дружечикъ,
ее сердешной братецъ
и на милого-та напраслину взводят.
Ой, суди, Богъ, и ненавистника моего,
лихова злодея недруга,
кто меня небылицею оглашает,
а хочет меня он с милым братцем розлучити.
Да дай же мне, Боже, напраслину терпети!
Хотя, де, мне, младенке, и горько,
хотя же мне и тошно,
и того уже мне тем не отбыти,
что мне братца избыти — не любити.
Воздай ему, Боже, а и по ево великой правде,
и чтобы моему недругу по той правде
с молодою женою век скоротати.
Ни буйны ветры с меня той напраслины не свеяли,
ни вода с меня не слелеяла
[1758].
Ах, тошно ль белой рыбице без воды,