ПОВЕСТЬ ДУШЕПОЛЕЗНА СТАРЦА НИКОДИМА СОЛОВЕЦКАГО МОНАСТЫРЯ О НЕКОЕМЪ ИНОКЪ
Поведа намъ отецъ Никодимъ[151] типикарисъ[152] о некоемъ брате[153], сице[154] глаголя: «Живущу ми, — рече, — во обители преподобных отецъ наших киновиархъ Зосимы и Саватия[155], иже близ сущи понта[156] от акиана Соловецкаго отока[157], и тамо пребывающу ми лета доволна и типикарийскую службу хранящу. В то время прииде некий братъ в той же монастырь, юнъ сый леты, добръ возрастом, поведа ми о себе повесть страшну, исполнь сущу ползы и умиления и слезам достойну, могущую слышащих удивити и устрашити, и во умиление привести. Самъ же со многими слезами, со воздыханьми же и рыданьми глаголя сице:
«Бысть, — рече, — в лета 7146 (1638) году при державе благочестиваго государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича[158] всеа Росии самодержце. Сущу ми во обители Пресвятыя Живоначалныя Троицы Сергиева монастыря, близ сущи царьствующаго града Москвы. Тамо пребывающу ми во всякомъ небрежении о своем спасении, и свою всю жизнь зле провождающи, и о душевномъ своемъ спасении не пекущуся, заповеди же Божия преступающу ми и во всякой нечистоте и в пиянстве пребывающу и в небрежении, о своем спасении не радяще, и иноческаго пребывания обещание забывшу и во всем презревшу, и яко скоту невоздержно живущу. Испроста рещи[159]: яже суть Богом любима, сих отвращахся, а яже Богъ ненавидитъ, сия любима быша мне, и сими душу свою помрачах — и тако пребывающу ми. Абие[160] посылает ми ся жезлъ наказания за грехи моя, внезапу бо зле пострадах и мзду по делом моим восприях. И аще[161] не Господь Богъ помоглъ бы ми, вмале[162] вселилася бы во ад душа моя[163], понеже[164] той, яко чадолюбивый отецъ, наказует, но обаче[165] с милостию, по реченному: „Накажет мя праведникъ милостию и обличитъ мя, не хощет бо той смерти грешному, но яко еже обратитися и живу быти ему, и хощет всем спастися и в разум истинный приити"[166].
И тако ми, — рече, — некогда во едину от нощей во дни пентикостиа, близ празника Святаго Духа сошествия[167] во мнозе пиянстве пребывающу ми, по реченному: „Спящии бо в нощи спят, и упивающиися в нощи упиваются"[168]. Приспе время спати и от пианства душегубителнаго престати. Обычай же имех от юности моея сицев: егда хотящу ми спати, тогда вся чювства своя рукою своею не забывах крестити. Сице ми и тогда такожде сотворшу и уснувшу, и не вемъ[169], колико[170] спавшу. И убудивъшу ми ся от сна, и зрящу: внезапу разтворишася двери храмины, в нейже лежах на одре греховнемъ лености моея, и сосуды греховныя окрестъ мене на ложи моем со мною быша. И се зрю идущих к себе во храмину множество темнообразных ефиопъ, сиречь