бесовъ, во одеждахъ худых, синих и червленых, со многою яростию, с воплемъ и кричаниемъ, и безчинныя гласы испущающе, и страшаще мя, и яко зверие дивии
[172] внезапу хотяще мя поглотити. Тогда нападе на мя боязнь, и страх, и трепет, и ужасъ объятъ мя
[173]. Гласъ же кричания ихъ сицевъ бысть: „Глаголи, черноризче: «Ваш есмь!»" Овии
[174] же глаголаху: „Отчайся! Яко уже несть ти спасения, понеже нашъ еси, нам предан". Инии же, страшаще, вопияху: „Аще сего не сотвориши повеленная нами и не отчаешися, да веси, яко злою мукою погубим тя и скоро умреши в руках наших. Уже бо лета твоя скончашася, и время исчезе живота твоего
[175] ". Аз же яко от сна воспрянув и страх весь отвергъ, начатъ глаголати к ним: „У Бога милость велика, Божий есмь аз, а не ваш, якоже вы глаголете. Не отчаюся его милости, понеже вем, яко щедроты его на всех делех его"
[176].
Единъ же от них, яко князь над ними, повелеваше им, глаголя: „Что стоите праздни? Поженете[177] и имете[178] его".[179] И внезапу все множество их устремишася и нападоша на мя, во еже[180] разсторгнути мя, и удавити, и погубити, и снедь своей злобе сотворити, и фиалъ[181] горести своея на мя излиати[182]. И приступиша ко главе моей и к ногама, яко пчелы сот обыдоша[183] мя. Аз же именем Господним противляхся им[184]. Мнимому же князю их бесовскому повелевающу имъ, онем же к нему отвещающим и глаголющим: „Невозможно есть нам со главы его действовати и сокрушити его крестнаго ради[185] бывшаго на нем знамения и глаголания ради стиха «О тебе радуется»[186]". И глагола им князь их мнимый: „Возмите свиту его, снизу и с ног его подидите нань[187] и сокрушите его". Они же абие, яко зверие, устремишася со многою яростию, и нападоша на мя немилостивно, и тако подидоша под ребра моя. И наполнися их чрево мое и пазухи[188]. И начаша мя мучити зле, и прегибающе с чрева на хребет, якоже и кольцем. И яко огнь воспалиша во внутреннихъ моих болезнию лютою. Аз же от сего велми[189] изнемогох, и возжадахся пити, и возбудих близ мене спящих отроков. Они же, видяще мя тако страждуща, и болезненно вопиюща, и пити просяща, зело[190] устрашишася и принесоша ми воды пити. Аз же испих чашу едину и абие изблевах вся брашна и пития ис чрева моего, настоящая и прежнее, устнама и низом. И от зелнаго[191] огненнаго зазжения иже во чреве моем зело изнемогающу ми. И паки возжадахся, и испих вторую чашу воды, и такожде изблевах, якоже и первую, з брашном и питием. Испих же и третию чашу воды: изыде из мене пиемая вода усты и низом чиста, без брашна и пития. И абие возмогохъ мало