- Зачем вы это мне показываете? - пробормотала, поднимая на мужчину ошарашенный взгляд.
- За мной охотятся, Ася. - он говорил страшные вещи, но при этом оставался таким же спокойным: - У меня есть ресурсы, чтобы противостоять в этой войне, но они не гарантируют моей победы. А, если я проиграю - проиграет и Егор.
- Не понимаю...
- Думаю, вы все понимаете, - он снова усмехнулся, но в этой усмешке не было ничего презрительного, только грусть: - Если со мной что-то случится, Егор окажется в серьезной опасности.
Слово отдались в ушах громких эхом. Я побледнела и схватилась за обшарпанный угол письменного стола. Несколько маленьких заноз впились под кожу, но я даже не заметила этого.
- Почему?
- Ася, не нужно казаться глупее, чем вы есть на самом деле, - улыбнулся Виктор Сергеевич: - Ответ на свой вопрос вы держите в руках. Сейчас мне очень важно, чтобы вы мне поверили, так что попробую объяснить подробнее.
Я вздрогнула, а Виктор Сергеевич продолжал прожигать меня взглядом. Он начал говорить, смотрел в упор и даже не моргал, будто пытался выцепить и понять каждую мою эмоцию в ответ на свои слова:
- Мой старший сын, Максим, родился, когда мне было семнадцать лет. Конечно, это была глупая ошибка молодости, но я был вынужден жениться. Через несколько лет, у нас с женой появился общий бизнес. Я никогда не любил Риту, но был уверен, что мы – отличные партнеры. – он усмехнулся: - это тоже было ошибкой. Мать Максима оказалось чокнутой на всю голову.
Я думала, что мужчина использовал это выражение в переносном смысле, но он поразил меня, припечатав:
- В конце концов, она спятила окончательно, и во время очередной истерики вышла с десятого этажа, прямо на глазах сына.
Я не смогла дальше стоять на подгибающихся от шока ногах и медленно опустилась на табуретку, а Акимов продолжал спокойно говорить, будто рассказывал не про безумную драму своей жизни, а про погоду в прошлом месяце:
- Тогда у Максима тоже что-то повернулось в голове. Подозреваю, это наследственное.
Мне было противно слышать равнодушие в его голосе. Противно настолько, что я не сдержалась и скривила губы. Акимов, заметив такую реакцию, понимающе усмехнулся, но ничего на это не сказал:
- К тому моменту, я давно подозревал, что он не мой сын. – продолжал он: - Но уже не мог отказаться от него: моя жена все предусмотрела заранее. Я думал, её самоубийство – просто опрометчивый шаг сумасшедшей, но снова ошибся. Она всё спланировала и заранее переписала свою долю на сына, ничего не оставив мне. Максиму оставалось два года до совершеннолетия, и за эти два года, что я временно распоряжался его половиной – бизнес вырос до крупных масштабов. Производство вышло за рамки города, мы открыли филиалы во многих городах, в том числе, в столице, и начали международные продажи. Ася, я это говорю, чтобы вы поняли, насколько крупные деньги здесь крутятся, и почему ситуация так серьезна. Через пять лет, после обучения в университете, вернулся Максим и потребовал свою долю. Официально – мы полноправные партнеры, но я для него как кость в горле. Он считает, что это я виноват в смерти матери, и пытается отомстить.