— Эх, Ярилка, — вякнул с дуба кот, но не зло уже, не насмешливо, а тоскливо. — Говорил я тебе, не рискуй зазря…
А на краешке ветки — бурундучок, еле видный в сумраке. Если б не кот, Миля бы его и не приметила. Сидит бурундучок и головкой кивает, будто одобрение выказывает: правильно, всё правильно ты задумала.
Тут-то Миля и увидела свой единственный шанс, тот самый, ради которого дурой перед Воибудой прикидывалась и время тянула. Ещё чуть-чуть, и поздно будет — скажет боярин волшебные слова, и перестанет щучья сила Милю слушаться…
— По щучьему веленью, по моему хотенью, пусть Ярилкино заветное желание исполнится!
Выдала пулемётной очередью — не зря упражнялась.
Скрутили её гридины боярские, заломили руки, рот зажали. Да что теперь?..
А царевич, между воинами стиснутый, крикнул внезапно ясным и задорным голосом, знакомым до слёз:
— Что же ты, Воибуда, государя своего в полон взял? Против воли с Жиронежкой оженить хочешь да тут же и на царство венчать? И чтоб в положенный срок наследник родился… А как родится, чтоб у государя руки-ноги отнялись — голоса-то и так нет! Вот о чём ты щуку просил! При живом царе сам царём сделаться возжелал!
Отшатнулись бояре от Воибуды, повара-кухарки попятились, а гридины в синих кафтанах, напротив, к господину своему подступили, пиками да секирами ощетинились.
— При живом не получилось, могу и при мёртвом, — усмехнулся Воибуда. — Но я лучше сделаю. Был ты нем, немым и оставайся. Отрежьте ему язык!
От такого приказа и гридины верные в замешательство пришли. Разве ж можно с наследником трона, как с разбойником лесным?
— Кто на государя своего руку поднимет, будет под тем земля гореть, и под детьми его, и под внуками! — раздался в ночи голос тонкий, да звонкий.
Ба, да это Гостята от терема идёт, а за ним ещё бояре, да люди дворовые, и гридины царские, и вой простые в изрядном множестве. Стало всем ясно, что сила уже не за Воибудой. Но сдаться мятежный боярин и не подумал:
— Будет земля гореть, это ты верно сказал!
Выхватил он факел у ближнего воина и в волшебный дуб метнул, а потом ещё ногой поленья из костра в стороны разбросал.
От огня занялись полы шубы его длинной да широкой. Верные люди кинулись шубу снимать, другие по примеру хозяина стали факелы вокруг себя швырять, чтоб в— дыму и суматохе разбежаться. Воины Гостяты бросились кто ловить, кто тушить. Царевич затеял сторожам своим личины бить да на волю рваться. Гридины царские поспешили ему на выручку и с боярскими гридинами схватились.