Дракон оборачивается к нему.
— Да, дракон! — теперь ору я, отвлекая дракона от булочника.
Нет, ну а что? Нельзя же, чтоб он его съел! Кто будет печь самые вкусные булочки на свете?
Дракон вообще на меня не реагирует, а идет к Эцику.
— Повернись сюда, толстая ты туша! — продолжаю.
Дракон вновь поворачивается ко мне.
— Эй, чудовище! Не трогай ее. Ко мне иди! — раздается с другой стороны.
А что? Вдруг у дракона закружится голова, и ему надоест вращать ею туда-сюда? И от выживших отстанет.
Пока мы перекрикиваемся, зовя его то в одну, то в другую сторону, дракон тяжело выдыхает. Присаживается на лапы и ложится на пол. Морду закрывает передними лапами.
Зал пустеет. Видимо, никто не хочет оставаться один на один с этим армагеддцом, оставшимся после нападения демона.
— Галя, — вновь зовет меня Эцик.
Я, поглядывая на дракона, предпринимаю попытку вновь подойти к нему.
Шаг за шагом, поглядывая на порыкивающее чудовище.
Перевожу взгляд на короля. На его бледном лице застыли кровавые потёки. Руки безвольно повисли. Грудная клетка едва вздымается при каждом вздохе.
— Он жив?
— Да. Только очнуться не может. Видимо, все силы растратил на демонов, — отвечает Эцик, все еще удерживая на руках Кеафиниса.
Мы вместе смотрим на дракона, который не сводит с нас янтарных глаз. Если он захочет нас съесть, то пусть ест двоих.
— Не думаю, что он тронет короля, — говорит Эцик, глядя на дракона.
Тот подворачивает одну лапу под себя и кладет на нее голову. Ну, точно котяра ленивая.
— Ага, — киваю я. — А нам что делать?
— Не знаю. Но вроде все закончилось, — Эцик утыкается в мое плечо.
Меня накрывает. Я обнимаю его, а по щекам текут слезы. В двух шагах от смерти. В памяти очень живо воспоминание о страшных красных глазах демонов, повернувшихся ко мне. Как же мне страшно. Все, пора валить из этого замка и из этого мира.
— Все хорошо, Галя. Все в порядке. Мы живы и здоровы. Ладно, можете позволить себе поплакать.
— Я си-си-сильная, — возмущаюсь, всхлипывая.
— Да, вы такая, — утешает меня булочник. — Вон, нас даже дракон не трогает.
— Давай уже на ты перейдем, — я вытираю слезы и смотрю в голубые глаза, полные усталости и нежности.
— Давай, — улыбается он.
На его щеках появляются ямочки.
— Ты как вообще? — спрашиваю я.
Ох, он же все сделал, чтобы король выстоял. Вон как свои силы растратил. Еще и единственный, кто кинулся короля спасать, пока министры стояли, прижимаясь к стеночке. Да, участниц отбора легче танцевать, чем отбиваться от демонов.
— Нормально. Немного устал. Мне бы отдохнуть, — улыбается Эцик.