Ниток индейцы не знали, так как ни конопля, ни лён, на этой земле не росли, а крапиву они употребляли только как пищу, да и зверья водилось много и всякого. Вот я и нарезал тонких полосок из соболиных шкурок и связал себе жилет. Тонко нарезанные полоски шкуры скручивались и превращались в меховую нить. Сидеть я уже мог давно, а вот ходить недавно. Скучно было, вот я и занялся развитием мелкой моторики.
Жилет состоял из трёх частей: спинки и двух половинок переда, которые я соединил, связав встречным бесшовным способом. Поучилось вполне прилично. Мех был и снаружи и изнутри. Спереди я навязал петли и пуговицы из палочек.
На мои манипуляции внимательно, но испуганно, смотрела моя жена. Шаман отнёсся к моим чудачествам благосклонно и приказал жене учиться вязать.
Вообще-то, со мной постоянно находились люди: и мужчины, и женщины, которые не только ухаживали за мной, но и приглядывали за моим поведением. Когда входил шаман, все шептались, явно обсуждая меня. Но я вёл себя адекватно. Только не разговаривал.
Отдельные услышанные мной слова я пытался произносить, но только на тридцать второй день стал делать это более-менее осмысленно.
Первыми, естественно, мной были поняты и произнесены слова: пить, есть, спать, ну и так далее. Это значительно улучшило настроение окружающих и они стали обращаться ко мне с вопросами, на которые ответы я не имел. Поэтому я долго претворялся немощным. Пока мой разум не разобрался с разумом вождя.
Меня называли Вихо, и я подумал, что это моё имя. Однако оказалось, что это слово означает — главный, или по-нашему — вождь. Жена меня называла то Кохэн, то Лэнса, пока я не понял, что это означает — Быстрое Копьё.
Шамана за глаза называли Охэнзи, то есть — тень. Жену называли — Чувайо, и я пока не знал, что это означает.
Своих детей у нас с женой не было. Не выживали пока. Детей в племени вообще выживало немного. Да и племя, как я посчитал, начав выходить, сейчас составляло всего тридцать восемь больших «вигвамов» и около ста человек разного возраста.
После нападения Урфа племя сократилось на половину, и я продолжал рефлексировать по этому поводу, виня себя в совершённом Урфом избиении. По-другому, то, что сделал Урф, назвать было нельзя.
Представьте себе ворвавшегося в спящее стойбище почти трёхметрового монстра. Я не просто представлял, я помнил, так как сам лично видел. Глазами Лэнса, конечно, но в памяти-то осталось виденное.
После первых криков, Лэнса голый, но с копьём, выскочил из жилища и пытался догнать, поймать чудовище, но гигант скакал по посёлку, как заяц, просто сметая на своём пути вигвамы, разрывая и давя сиу, не разбирая на мужчин, женщин и детей.