С усилием выбросив из головы образ так заинтересовавшейся меня девушки, я выхожу из душа, вытираю тело на сухо и заворачиваюсь в махровый халат, который видимо лежал и ждал своего часа. По размерам большеват, но какое это имеет значение? Я бы укрылась им от макушки до пяток, лишь бы не попадаться на глаза хозяину этого дома. Но я не в Хогвордсе, а халат — не мантия невидимка. Зато вот из Хаджиева вышел бы дементр со стажем.
Просушив волосы перед зеркалом, напоследок кидаю на себя пустой взгляд и выхожу из ванной комнаты с беззвучным вздохом. Теперь единственное, что мне необходимо, это обнять свой маленький комочек и уткнуться в него носом, надышаться медово-молочным запахом и уснуть также сладко как и мой ангел.
Настроив себя более менее позитивно, я наконец иду на поиски своего сына по нескончаемым коридорам особняка, правда на этот раз нахожу его с той же красоткой уже на кухне. И он не упускает ни единого ее движения, пока та строит ему глазки, попутно готовя молочную смесь. Она явно ему по вкусу. Папашины гены не остаются в стороне. А внутри меня с каждой секундой зарождается отчетливое понимание того, что свекровь из меня выйдет «отменная».
— Ты наверное и есть Таня? — звучный женский голос теперь обращен ко мне, а я только сейчас отдаю себе отчёт в том, что все это время пялилась на нее, опершись плечом о дверной косяк.
— Верно, — прочищаю горло и, затянув пояс халата потуже, ступаю вперед, а там уже щемящее душу «Мааамочка», а после сразу же раздается топот маленьких ножек.
Сладость моя.
За жалкое мгновение я забываю обо всем дерьме и крепко обнимаю Ваньку и, подняв его на руки, расцеловываю в пухлые щечки, направляясь к холодильнику. Скромничать я не собираюсь. Пленницей быть тоже.
— У него аллергия на магазинные смеси, — строго делаю замечание я, с укором глядя на незнакомку.
На что та, сжимает губы, сдерживая ухмылку, и, сложив руки на груди, чинно опирается задом о кухонную тумбу.
— А я смотрю Хаджиев себе не изменяет, только отборных сук трахает, — саркастично выдает эта стерва, но продолжает уже более сдержанным тоном. — Спасибо было достаточно. Я между прочим с твоим ребёнком весь день просидела.
В груди жалит осколок затюканной совести, но я проглатываю слова благодарности и, открыв холодильник, начинаю обзор в поисках чего-нибудь съестного, пока в спину не врезается ее издевательский хохот. С Иваном она была более терпимой личностью.
— Я вот не понимаю, — подначивает она, — Марат только с тобой такой идиот?