Я позволю птичке увидеться с братом лишь по одной причине. Эта встреча принесет ей боль, которую я не смогу причинить никогда. Потому что ко мне эта женщина не испытывает ничего, кроме презрения и арктического холода. А физическая боль… Черт подери!
Грудная клетка вмиг сжимается, когда в памяти всплывают неприятные картины прошедшего вечера. Но кадр с ее мокрыми от боли глазами, которые неизменно источали презрение ко мне, подобен пытки.
Дьявол во плоти ангела. С большими, голубыми глазами, на дне которых плещутся черти в огне. Как когда-то горел и я, глядя в них.
Такая же невинная снаружи и темная внутри.
И вчера я сорвался. Она приняла решение быть сильной? Если так, то это станет ее самой большой ошибкой. Мой мозг слишком долго плавился от злости. А ее непослушание как удары хлыстом. Провокация, брошенная голодному хищнику под нос.
Однако невыносимая мысль о том, что я так и не смог побороть чувство больного притяжения к этой женщине — провоцирует ненавидеть ее еще больше. Она не имеет права на существование в моей голове.
Она умерла для меня в тот же день, когда сбежала.
А я наивно полагал, что смогу отпустить. Не смог. Потому что устал гореть в своих грехах в одиночку. Грехах, в которых повинна голубоглазая дрянь.
Тата совершенное зло. И в тоже время абсолютное совершенство.
Даже сейчас, оказавшись в моих руках, она заставляет сходить меня с ума.
Я вытрахаю ее до потери сознания.
Я избавлюсь от чар этой ведьмы.
Стиснув челюсть, я сохраняю спокойствие снаружи, медленно вращая пустой стакан в руках. Когда внутри меня словно раненый зверь мечется в клетке, что желает свернуть шею лживой птичке. Она разбудила это чудовище еще два года назад, вытащив его страшную сторону на свет.
Нужно знать, что не все закрытые двери стоит открывать. А открыв мои, убежать уже не получится.
Свет от автомобильных фар вырывает меня из мыслей. Перевожу взгляд на часы, ощущая как мои брови становятся хмурыми. Семь утра. Еще рано.
Машина останавливается у главного входа, дверь распахивается, прежде чем Ильнур выбирается и резкими движениями направляется в дом.
Стук в дверь, за которым я слышу шаги вошедшего в кабинет.
— Излагай, — сухо выдаю приказ. Ничего хорошего я не жду.
— Марат Кадырович, — голос охранника ровный, но мне удается распознать в нем ноты волнения, — ваша мать вернулась во Владивосток.
— Я рад, что-то еще?
Нервно дергаю головой, по-прежнему глядя в окно. Не люблю, когда меня заставляют ждать и вытаскивать из гребаного рта каждое слово.
— Госпожа Фируза забрала Татьяну.
Делаю глубокий вдох. Но резкая боль в груди в момент лишает рассудка.