— Конечно, мы должны быть благоразумны. Скучно. Я склонила голову набок.
И это совпадение, то же самое слово, которое Даника использовала для описания балета.
— Балет совсем не скучный, — сказал Константин.
Это требует силы и красоты, работающих вместе в тандеме, чтобы создать историю.
Наши глаза встретились, напряженность его выражения привлекла меня. Это искусство, построенное на боли и самодисциплине. Не многие виды спорта сегодня могут сделать, то же самое.
— Ты имеешь отношение к балеринам? Константин улыбнулся про себя.
— Поскольку я больше не вхожу в твои мысли, ты не можешь войти в мои.
Я почти спрятала руки в складках платья, прежде чем вспомнила, что слов больше не было. Он не мог понять, что происходит у меня в голове.
— Как будто ты когда-нибудь говорил мне, о чем думаешь.
— Я всегда говорю то, о чем я думаю. Его глаза не отрывались от моего лица.
— Поверила ты мне или нет, это еще вопрос. Меня охватило любопытство.
— Какие мысли ты мне высказал?
— Мне кажется несправедливым раскрывать все свои секреты, пока ты сохраняешь свою личную жизнь. Я поджала губы.
— Я уверена, что твои секреты все равно скучные.
Улыбка Константина была не более чем хищной, когда он сказал:
— Уверяю тебя, Елена, они совсем не такие.
То, как он произнес мое имя, подсказало мне, какие именно секреты у него были. Я велела своим ногам отступить, сердцу перестать биться, но тело не слушалось. Я словно приросла к месту, пойманная в ловушку напряженным взглядом Константина.
— Неужели у тебя нет других женщин, над которыми ты мог бы насмехаться, Константин? Я пыталась говорить угрожающе, но вместо этого в моем голосе звучало отчаяние.
— Конечно есть. Но никто не может сравниться с тобой в веселье, — рассмеялся он. Или в попытке быть смешной.
— Смешной? Это слово вырвалось из меня. Я не думаю, что кто-то когда-либо называл меня смешной в моей жизни. Одна его бровь изогнулась вверх.
— Нет?
— Меня скорее назовут сукой, — пробормотала я, или шлюхой. Это было особенно любимым прозвищем Таддео. На лице Константина промелькнула тень мрака.
— Кто тебя назвал сукой?
— Только не в лицо, — сказала я. Но можешь ли ты честно сказать, что Роман не говорил худшего за моей спиной?
— Я уверен, что ты говорила о нем такие же ужасные вещи,— я рассмеялась , и это прозвучало неожиданно и резко.
— Ничего такого, чего бы он не заслужил.
Константин не ответил. Вместо этого он уставился на меня, как будто его глаза снимали макияж и кожу и заглядывали в мой мозг. Никто никогда не смотрел на меня так, как сейчас. Как будто они были...влюблены.