Мама переехала в Париж два года назад. Она присылает нам приглашения на свои выставки, но мы не ходим. Сейчас, когда мы говорим о ней, нет даже боли. Она как та дальняя родственница, о которой на самом деле никто не заботится.
Даже Кириан, который должен быть привязан к своей матери, не хочет проводить с ней время и теперь стремится быть «правильным» мужчиной, как папа и его дядя Льюис — его слова, а не мои.
— Я подкуплю Кириана пирожными, чтобы он не остался на ночь, — говорит Ксандер.
— Почему он не может?
— Потому что мы отмечаем.
— У нас много торжеств за один вечер.
— Тогда нам придется добавить еще одно. Самое важное.
Он лезет под подушку и достает кольцо с ослепительно зеленым драгоценным камнем сверху.
Мои глаза расширяются, когда я смотрю между ним и кольцом. Это не может быть тем, о чем я думаю...?
— Я хотел сделать это с тех пор, как переехал, но отец и Кэлвин говорили обо всем этом взрослом дерьме об окончании колледжа и тому подобное. Кроме того, я не хотел отвлекать тебя больше, чем следовало бы. Излишне говорить, что я так чертовски долго ждал, чтобы официально сделать тебя своей, назвать тебя своей женой, своей жизнью и своим будущим.
К тому времени, как он заканчивает, я плачу, как маленькая девочка.
— Да! Абсолютное да!
— Я не спрашивал. Это означает, что у тебя есть шанс сказать «нет», а у меня его нет, Грин.
Он надевает кольцо мне на палец. Идеально — конечно, так оно и есть.
Иногда мне кажется, что Ксандер знает меня даже лучше, чем я сама себя.
Он останавливается и смотрит на меня так, как я никогда не перестану смотреть на себя.
И по этой причине он не только идеально подходит мне, но и был создан для меня.
Точно так же, как я была создана для него.
— Я так сильно люблю тебя, Ксан.
— И я люблю тебя, Грин.
Он завладевает моими губами в медленном поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание.
Я таю, и у меня нет никакого желания останавливать это. Лондон мяукает, потом прыгает на кровать, требуя присоединиться к празднованию. Она ненавидит, когда ее оставляют в стороне.
Ксандер отстраняется:
— А теперь о дате свадьбы.
— Что насчет неё?
— Как насчет завтра?
Мы оба смеемся, когда наши губы вновь встречаются.
19 лет
Есть что-то в том, чтобы смотреть на мир через разные линзы.
Раньше все было расплывчато. Теперь в этом есть смысл, ясность, которую я не могла почувствовать раньше.
Есть нечто, называемое счастьем, и есть нечто, называемое радостью.
За всю свою жизнь я никогда по-настоящему не понимала, что такое счастье и почему люди жаждут быть счастливыми. Это было похоже на кайф, который в конце концов просто пройдет.