Попакратия (Леутин) - страница 30

Посетители сидели на пустых пластиковых пивных ящиках, роль стола играли деревянные строительные катушки. Под потолком, над головами, подвешена растяжка: красное пятиметровое полотно, на котором белыми буквами выведено:

Под транспарантом стояла клетка из темного толстого железа, в которой сидел взрослый бурый медведь. Медведь выглядел сытым и дремал. В центре зала стояла громоздкая деревянная кадка, в кадку провели душ, из лейки разбрызгивалась вода. В струях воды, стоя бесстыжими ногами по колено в мыльной пене, нежилась и извивалась крупная обнаженная женщина, единственный взрослый человек на несколько километров вокруг, нежилась она самозабвенно, сверкая белесой, как диско-шар, кожей, которая освещала отраженными лучами самые темные углы комнаты. Впрочем, ее эротический танец вызывал только терпкую жалость.

– Откуда у вас техана? – спросил Башка.

Он давно не видел людей старше пятнадцати лет, потому женщина удивила его гораздо сильнее медведя.

– Это Баба Зрелость. Пригрели вот. Содержим. Сейчас расскажу.

Мальчики прошли в зал и сели на ящики.

– Виталз, тащи вишневку, – крикнул Абрикосовое Мыло мальчишке за стойкой.

– Пьешь вишневку или пиво – ты пособник Тель-Авива, – отозвался камрад за соседним столом.

– Сегодня ты танцуешь танго, а завтра спишь с орангутангом, – возразили с другой стороны.

– Дебил, нет слова «орангутанг». Правда же, Башка? А с «орангутаном» рифма не работает, – закрыл тему Абрикосовое Мыло.

Тут Башке стало понятно, что он действительно находится в среде интеллектуалов.

– Техана – она у нас того… Эрос! Сопротивление надо начинать с эроса, понимаешь? Папиков все время смущает секс. Эрос для них аморален. Зато танатос – это типа как настраивает душу на героический лад. Мозги на стенке, кровяка – нормально, адреналин, а эрос – это ни в коем случае. Ты когда-нибудь слышал о протестах по поводу крови в новостях, например? Просыпаешься утром, и начинается сразу: трупы, кости, взрывы, ураганы, вся хурма. Виталз, ну не умирай, шнапса будет или нет? – нетерпеливо крикнул Абрикосовое Мыло и вновь продолжил про танцовщицу: – Вот техана наша – это живой памятник самому маргинальному, что у нас есть. Подожди, ты еще не видел все акции, которые мы устраиваем, вообще с ума сойдешь.

Компания понемногу стягивалась за стол.

– За то, чтоб все взрослые поскорее помре, – предложен был тост.

– Ну это как-то… Что это за тост? – возмутился Башка. – Я не буду пить за чью-то смерть. Пусть хоть бы и взрослых.

– И то правда. Пусть живут. Выпьем за что-нибудь другое. Или просто так.