Попакратия (Леутин) - страница 68

Один мужчина, с которым она встречалась три года и ум которого безмерно уважала, а может, даже в самом деле считала, что именно любовь является тем самым чувством, что их связывает, сказал во время телесной близости: «Знаешь, тебе не обязательно говорить это, если не хочется». С тех пор она считала заветные три слова недосягаемой для себя высотой искренности и больше не пыталась эту высоту взять. Может, всего однажды еще попыталась, но уж тогда вышло еще нелепее обычного, и фраза была минимизирована в лексиконе и оставлена, как аптечка, на аварийный случай.

Она сказала «я люблю тебя» перед свадьбой своему будущему мужу, имя которого мы никогда не узнаем, потому что для других в ее устах он навсегда останется просто «муж». Вышло с хрипотцой, весьма похоже на кашель.

Она сказала «я люблю тебя» отцу в больнице, перед тем как он умер, и потом надеялась, что отец не услышал.

Она пыталась сказать «я люблю тебя» своему отражению в зеркале. Хорошо, что только зеркало видело этот сарказм и отвращение к себе.

Когда Мише, ее сыну, было десять, он в очередной раз задержался с прогулки. Она с легкой обидой отчитывала его за то, что он не сумел заранее предупредить об опоздании.

– Ну телефон сел, ну мам.

– Не «ну мам». А от Леши позвонить нельзя было? Или от кого-нибудь? Ты ведь знаешь, как я тебя люблю, как сильно переживаю, когда ты задерживаешься, – протараторила она всю фразу целиком, без остановок, акцентируя «позвонить» и «переживаю».

Вдруг она поняла, что употребила запретное слово и что, возможно, все эти годы, в каком-то автоматическом режиме, произносила его много раз, просто не отдавала себе в этом отчет. Это «люблю» звучало просто и естественно, как звук воздуха.

– Откуда же я знаю, как ты переживаешь, – игриво ответил Миша. – Ведь в этот момент меня здесь нет.

Она помотала головой.

– А вот и нет. Ты всегда здесь. Даже когда тебя нет.

Сначала мне было интересно просто смотреть. Смотреть – и все, этого было вполне достаточно. Скажем так, меня это даже удовлетворяло, до определенного момента. Ну иногда я могла подойти и, там, прикоснуться рукой, погладить амортизационную вилку, но не более. В то время я еще не очень разбиралась в деталях. Это сейчас меня тошнит от китайского дерматинового седла, но тогда… Мне до всего этого было так далеко, я вообще всего этого не знала, я была девушкой невинной. Мне просто нравились колеса, металл, изгиб руля. Линии. Просто нравилось эстетически, так чисто и без всякого там. Искренне, понимаешь? Чистое наслаждение формой.