В глазах Анны проявилось усилие. Я подумал было, что она внутренне борется с собой, решая, принимать мою помощь или не принимать. Я оказался не прав.
— Вы не поняли меня. Вадим прекрасный молодой человек. Но он другой, — она вздохнула. — Я хотела увидеть продолжение, а увидела лишь копию.
Эти слова мне не понравились. Я закусил губу. Что она хочет этим сказать: что копия всегда хуже оригинала? Или что я слишком стар, а Вадим слишком плох? Её послание можно истолковать и как комплимент, и как оскорбление. Какой вариант выбрать?
— Если я скажу… — продолжила Анна. — Если я скажу, что ошибалась в своих чувствах к вам… Вы мне поверите?
Я всё-таки поставил чайник. Руки мои дрожали, и пока я наливал воду, пролил немного на стол. Анна потянулась за тряпкой, но я жестом остановил её. Если сейчас она дотронется до меня, случайно или намеренно, или я вдруг почувствую её дыхание… Я до ужаса, до безумия хочу обхватить ладонями её лицо и смотреть в него — смотреть долго, бесконечно, не отрываясь, а потом целовать со стыдом и с бесстыдством и снова смотреть…
Огонь в печи разгорелся, загудел, дрова начали потрескивать. От печной дверцы потянуло жаром, а меня вдруг затрясло в ознобе. Анна пришла сюда не ради Вадима и, возможно, она думала, что никаких разговоров не потребуется, одно лишь её появление решит все вопросы — мы будем вместе, я буду любить её, она будет улыбаться мне. Но она не понимала, что между нами уже стоит мой сын и что отныне я могу быть только с кем-то одним их них — с ней или с Вадимом — и, выбирая одного, я отвергну другого. Именно так. И глупо думать, что в этой ситуации я выберу не сына.
От понимания этого выбора мне стало жарко. Озноб прошёл, и по щекам моим потекли капли пота. Почему не может остаться всё как раньше? Я бы тихонечко страдал, надеялся на лучшее, разочаровывался, снова надеялся, и просто жил бы с этим, или существовал — не важно. А теперь я буду знать, что сам оттолкнул своё счастье.
— Почему вы молчите? Я же пришла к вам, — голос Анны дрогнул. — Вы обвиняете меня в чём-то? Но вы не можете меня в чём-то обвинять. Я вам ничего не обещала.
Я согласился.
— Не обещали. Но вам ли, барышне, воспитанной на русской классике, не знать к каким мечтам приводит простое соприкосновение взглядов.
Анна напряглась.
— Вот как? И что вы делали со мной в своих мечтах?
— Не опошляйте, Анна, — мне стало неприятно течение её мыслей, как будто в дешёвом ток-шоу. — Если вам хочется вульгарного юмора, обратитесь к comedy club, а если вы хотите серьёзного разговора, то и давайте говорить серьёзно.