Мне очень захотелось загладить свою вину, пусть даже она о ней ничего не знала, и я предложил несмело:
— У меня есть новелла. Такая, знаете, немножко любви, немножко философии, немножко скрытого смысла. Я написал её года два назад. Лирическое настроение и дождливая погода подтолкнули написать что-нибудь сентиментальное, и я написал. Не вполне мой стиль, но вроде бы получилось. Хотите почитаю?
Анна кивнула.
— Пожалуй. Интересно будет послушать.
— Тогда садитесь сюда… да, на брёвнышко. В ногах нет правды.
Я сел рядом, посмотрел на неё немного искоса. Анна чуть склонилась вперёд, сложив руки на коленях; в глазах отразилось ожидание, значит, у меня появился шанс или хотя бы пол шанса вызвать интерес к своему творчеству, и может быть немного к себе.
Я прокашлялся и начал читать:
Этот дождь не кончится никогда. Холодная вкрадчивая морось…
Я замер на пол секунды. В голове вдруг мелькнула мысль, что читать эту новеллу вслух не вполне удобно, не тот стиль, но я тут же отогнал её и продолжил:
…Холодная вкрадчивая морось навязчиво оседает на ветвях каштана, на фонаре, на полях моей шляпки. Звук тихий и чистый — стелется мягко, почти незаметно, и только по асфальту шершаво: кап-кап. Поднимаю лицо к небу, вздрагиваю от прикосновения воды к губам и улыбаюсь.
Мне нравится дождь, нравится осень, хотя раскисшие листья под ногами выглядят некрасиво. Но я смотрю на каштаны, радуюсь их неприкрытой стройности, и вся некрасота на их фоне гаснет и становится естественной. Я раскидываю руки и начинаю кружиться, вплетая свои движения в движения дождя. И нам обоим это нравится — мне и дождю, и только редкие прохожие оглядываются на нас из-под зонтов с недоверием и опаской.
Лишь тот…
…вон тот мужчина не замечает нас. Он стоит у фонаря с початой бутылкой коньяка. Ему лет сорок или чуть больше, он пьёт и не пьянеет. Рыжая щетина делает его похожим на старого плюшевого мишку, которого бросили в чулан и забыли, и в нём, как в том мишке, нет ни грусти, ни обиды — он просто ждёт. Ждёт, когда о нем вспомнят.
Останавливаюсь рядом. От танца с дождём щёки мои раскраснелись, дыхание участилось, шляпка сбилась набок. Делаю глубокий вдох, успокаиваюсь, а дождь, такой милый, галантно отступает в сторону.
Мужчина не видит меня, кажется, он не видит ничего, кроме своего ожидания: его глаза пусты, лицо расслабленно. Из груди вырывается хрип — это дыхание; оно создаёт иллюзию жизни — но только иллюзию, потому что настоящая жизнь в движении.
Наконец глаза его обретают цвет, он замечает меня, вздрагивает и, словно спеша извинится, протягивает бутылку.