— Да, Варвара, — слышится на том конце немного удивленный голос.
— Я только что вышла из кабинета, где следователь задавал мне интересные вопросы по расходованию нецелевого использования бюджетных средств по гранту. Это твоих рук дело? — в лоб спрашиваю я.
Голос немного дрожит от волнения, мне требуется прикладывать усилия, чтобы не выглядеть в это мгновение истеричкой.
Повисает пауза. Я слышу тихое и размеренное дыхание Алексея в трубке.
— Что? — наконец спрашивает он. — Еще раз, Варя. В чем тебя обвиняют?
Сердце проваливается в пятки. Если бы это было дело рук Климова об бы не изображал сейчас удивление, так?
Ну за что мне это все? За всю свою жизнь я ни копейки чужой не присвоила, хотя возможности были. Все знают, что университетские гранты — это единственная возможность хорошо заработать с наименьшими рисками. Но это не мой путь. Родители по-другому воспитывали. Я лучше на улице ночевать буду, чем поступлюсь своими принципами. И теперь такое… Меня обвиняют в нецелевом использовании выделенных средств, а это подсудное дело с последующим увольнением.
Хочется осесть на ступеньки и крепко сжать голову, чтобы погасить растущую панику. Городок у нас маленький, и если меня с позором вышвырнут с работы, преподавателем мне больше не быть.
Перед глазами проносятся разочарованные лица коллег и моих студентов. Господи, стыд-то какой. Что они обо мне думать будут? И как жить нам дальше с Жекой? Моих отложенных средств хватит максимум на месяц, а дальше… Господи, ну почему? В чем я провинилась, если на меня валятся подобные испытания? Сначала мужчина, которого я любила выставил меня беременной с нелепыми обвинениями, теперь это…
А может быть, это все-таки месть Климова? Я ведь совершенно его не знаю. Возможно, за годы порознь он овладел искусством актерского мастерства и научился правдоподобно врать. Вдруг его ненависть ко мне настолько сильна, что он решил выжить меня из города.
Горло сковывает ужас. Выжить из города и отобрать у меня сына.
Снова раздается телефонный звонок. Звонит Гольберг.
— Слушаю, Леонид Абрамович, — неровным голосом отвечаю я.
— Варвара Ивановна, зайдите ко мне, — говорит он строго. — Прямо сейчас.
Развернувшись, я на слабых ногах семеню к нему в кабинет. Снова будет допрос? Он начнет меня стыдить?
Робко постучавшись, вхожу. Декан сидит в своем кресле, но злым и агрессивным не выглядит.
— Садись, садись, — указывает на кресло. — Испугал тебя следователь, да? Неприятная получается история.
Я занимаю место напротив и сжимаю вспотевшие ладони. Паника понемногу меня отпускает. Гольберг смотрит на меня почти по-отечески, а голос звучит ласково.