— Десять! — быстро ответил он. — Все остальное… детские ссоры.
Он засунул руки в карманы по-модному драных джинсов и прислонился спиной к корявому стволу старой яблони. Как иронично. Он-то не помнит, но именно на ней мы сидели однажды: мне было семь, последнее лето перед школой, ему уже одиннадцать — ужасно взрослый, как раз тогда он начал стремительно вытягиваться. Я мечтал стать таким, как он. Тайком повторял за ним жесты, учился сплевывать, как он, подворачивать штанины — он-то делал это, для того чтобы было не видно, как они ему стали коротки всего за пару летних месяцев.
И на яблоню залез следом. Там-то он и сказал мне, что раз я уже взрослый, то он, конечно, перестанет меня теперь шпынять и начнет относиться как к равному. Как к настоящему брату. Мы даже поклялись особой клятвой и порезали ладони, чтобы клятва была на крови.
А потом он послал меня к бабушке — сказать, что нам для корабля, который мы будем строить на речке в овраге, обязательно нужна особая краска. Называется «куннилингус». Про свинцовый сурик я знал, даже знал, что им красят лодки. Смешное название — как сурок. Почему бы не быть куннилингусу?
Послал бы к маме — она бы поржала и объяснила. Но бабушка у нас была суровая и, в общем, совсем не против физических наказаний. Например, мухобойкой по… куда придется.
А Витька уже ржал в компании своих друзей на другой стороне улицы и, судя по жестам, пересказывал им, как он здорово прикололся надо мной.
Неудачное, в общем, он место выбрал для разговора.
— То есть отмотать назад ты предлагаешь только Аллу? — уточнил я.
Он наконец опустил руку. Усмехнулся, будто бы даже прощая мою обидчивость.
— Ну, ты все равно разводишься же? Больше делить нам нечего.
— То есть ты все это время думал, что дело в Алле? — снова уточнил я.
— Ну а в чем? Алка тебе понравилась, но ты что-то сопли жевал, я и подумал, что тебе не надо, вот и приударил за ней. Ты взбесился, отбил обратно и почему-то на меня обиделся. Я до сих пор не понимаю, неужели она стоила того, чтобы с родным братом десять лет сквозь зубы общаться? Она ж ш…
— Пасть закрой.
С моей точки зрения та история выглядела слегка иначе.
«Сопли жевал» — это водил девушку на свидания, не пытаясь волочь ее в постель в первый же вечер, как братец. Алла рассказывала, что он чуть ли не на коленях ее умолял дать ему всего один маленький шанс, всего одну встречу. В конце которой чуть не изнасиловал под предлогом: «Ну ты же сама согласилась».
— Да брось! — У Витьки полностью отсутствовало чувство самосохранения. Или на моем лице и вправду не отображалось все, что я хочу с ним сделать? — Неужели ты до сих пор возносишь ее на пьедестал и жизнь тебя ничему не научила? Она выбрала тебя, только потому что ты больше зарабатывал, малыш Бодя! Очнись!