То, что происходило потом, в течение нескольких месяцев после этого, Шурик помнит плохо. Вернее, он заставляет себя каждый раз это забыть. Потому что Шурик не хочет этого помнить, он отказывается понимать, почему его так жестоко обманули. Шурик общался только с ее мамой, Ольга Михайловна пересказывала скупые новости, приходившие от Ольги в немногочисленных открытках из разных портов. Оля экономила деньги, все-таки валюта, и никогда не звонила. А потом однажды ее мама сказала, что Ольга вернулась домой, но она теперь уже не одна. У неё есть жених, крайне серьезный парень и очень непростой человек. И поэтому надо забыть Олю и свой мимолетный роман с ней. Что иначе будут неприятные последствия, если вдруг сейчас Шурик взбрыкнет по молодости, как выразилась Ольга Михайловна и наделает глупостей. Но самое главное, что просто вышибло воздух из его груди – это слова о том, что Ольга беременна и готовится к скорой свадьбе. Что будет лучше, если Шурик забудет про нее и не будет больше звонить.
Вскоре, почти сразу после Нового года, судьба снова забросила его в командировку в город у моря. Он шел по его промозглым февральским улицам и старательно искал дом, в котором он провел ту чудесную ночь с Ольгой. Вот наконец и этот дом, мрачный, плохо освещенный, с скудно горящими одинокими окнами, с которых свисали многочисленные сосульки. Шурик вошел в нужный подъезд, пнул по дороге нагло припаркованный почти под самым козырьком подъезда здоровенный зеленый Джип «Гранд Чероки» с тонированными стеклами и серебристым обвесом-кенгурятником. «Надо же, здесь у братвы такая же мода на БМВ и Чероки, как и у нас, в Москве» – подумал про себя Шурик. «Быдло… ненавижу, две извилины в башке!» – подумалось вскользь по дороге к Олиной квартире. Вот, наконец, нужный этаж и Шурик позвонил в знакомую дверь. Сначала никто долго не отвечал, потом дверь резко распахнулась и в проеме показалась Олина мама с младенцем на руках. Ольга Михайловна покачивала его, стараясь убаюкать, видимо длинный звонок Шурика разбудил малыша. Она узнала Шурика сразу и побледневшие губы выдавали ее нешуточные волнение.
Шурик же долго рассматривал ребёнка на руках Олиной матери. И спросил только одно.
– Как его зовут?
– Её. Оленька. По традиции нашей семьи – прошептала Ольга Михайловна.
– Але, че за нах, опять холодрыга с улицы прет. Надо валить c этой берлоги промёрзлой в нормальную хазу. Кто там приплелся, Михална? – в прихожую выскочил здоровенный бритый мужчина в ярко-красном спортивном костюме Adidas с массивной золотой цепью на шее и наколками на пальцах.