— Что случилось, Дмитрий Григорич?
Сначала выдерживаю мхатовскую паузу, и только потом… предлагаю вызвать главного его высочайшее конструкторство Петлякова. И уже в присутствии обоих излагаю элементарный и естественный порядок действий.
— Один, Михал Моисеевич! Один!!! — для наглядности, вдруг не поняли, показываю вытянутый вверх указательный палец, — один самолёт надо делать!
— Но как же… — теряется Каганович, Петляков внимательно слушает, — вы же ж сами…
— Не перебивать, — лязгаю голосом, — делаете один самолёт, вызываете меня, я осматриваю и всё проверяю, пишу вам пакет замечаний. Что-то прибавить, что-то не нужно, где-то переделать. Так может произойти не один раз. И вы, как стая придурков, будете всё переделывать пятнадцать раз на всех трёх самолётах?!
Во время паузы вглядываюсь. О-о-у, неужто доходит? Петляков как-то странно смотрит на директора. Наверное, предлагал ему такую схему, а тот решил по-своему, за один приём сбагрить все три машины. Торопится место освободить?
— Доводите до ума один самолёт, навалившись на него всем миром. Как только он меня устроит, на оставшихся двух полностью отрабатываете технологию модернизации. Только тогда я их заберу. Если совсем всё будет хорошо, сделаете ещё штук семь-восемь.
После этого я проверил, что они там наворотили. Не визуально проверил, в воздух сам поднялся. Отговорки, что у них нет лётчика-испытателя на такой самолёт, не принимаю. У меня есть такой лётчик. И вот теперь иду по полю со своим экипажем, а рядом, словно мячик скачет Каганович.
— Почему у вас изо всех щелей дует. На высоте холодно, как на Северном полюсе. Я вам что про герметизацию говорил?!
— Тык-мык… — я особо не слушаю его лепет.
— Почему радио не работает, один треск в наушниках? Попробовал связаться со своим самолётом, хоть бы по краю что-то мелькнуло.
— Тык-мык…
Резко останавливаюсь. Всегда забавно наблюдать, как свита в таких случаях смешивает порядки и после, с виду бестолковых, движений быстро восстанавливает статус-кво. Отсылаю экипаж обратно в самолёт.
— Попробуйте связаться с нашим самолётом сейчас, — у меня родилась идея, вернее, я вспомнил все эти проблемы с радиостанциями на автомобилях. Сам не водитель ни разу, зато приятель сосед на машине повёрнутый, чего только я у него в гараже не нахватался.
Оказываюсь прав. Со стоящих на приколе самолётов связь установилась легко и не напряжно. И дело, так понимаю, не в близости.
— На самолёте, — объясняю директору и Петлякову, — масса электрооборудования. Оно, бывает, искрит, включается, выключается. Двигатель постоянно работает, там какие-нибудь свечи зажигания пропускают электрический импульс. Всё это даёт помехи, при которых хоть есть радиостанция на борту, хоть нет. В обоих случаях эффект одинаково нулевой…