Эта атака кучною гурьбой 2-го батальона меня убила наповал. Одна густая очередь из пулемёта и если от роты останется половина живых и не раненых, считай, крупно повезло. Какое нахрен вторжение или наступление? Таким-то способом? Таким макаром хорошо засевать поля трупами своей молодёжи, выращивая лес из могильных крестов.
Атаковать позиции противника, даже не укреплённые, мои красноармейцы не умеют. Во всём округе нет ни одной роты, способной на это. Это уже не гвоздь, это отсутствие коня. С радиосвязью вопрос чисто технический и, так или иначе, я его решу. Вот что вовремя не сообразили, так это снять радиостанции с разбитых немецких самолётов. Даже обломки могли многое специалисту рассказать. Но когда начнётся веселье, нам в руки немецкая техника попадёт. Пусть в травмированном виде, нам этого хватит, чтобы разобраться и понять, почему у них есть связь в танках и самолётах, а у нас — только пародия.
30 марта, воскресенье, время 18:00.
Минск, квартира генерала Павлова.
Насиделся в самолёте, аж задница заболела. Вышел из машины за километр от дома, намеренно, чтобы пройтись, до того телу тошно. Весной уже не пахнет, весна в разгаре, снег кучками притаившихся диверсантов прячется по глубоким оврагам. Тепло. И от энергичной ходьбы, на беду, а может, на радость моей охране, как от коня пар идёт.
Первое время, что я оказался в грозном сорок первом, меня на улице всё время оторопь брала. Взглядом всё время искал толпы укрывшихся в засаде автомобилей. Вот и сейчас привычно поражаюсь свободной проезжей частью. Вот ведь какое раздолье водителям. Если найдётся обалдуй, который не будет контролировать движение сзади и по бокам, особенно на перекрёстках, очень не скоро он в аварию вляпается. Очень не скоро.
— Папочка приехал! И-и-й-и-и-у! — с трудом успеваю поймать летящую на меня Адочку.
Всё. Я полностью заблокирован, дочка вцепилась, как паучок, всеми лапками. Пока шёл со скоростью спортивного ходока, немного вспотел, перед этим курил, с утра одеколонился. Теперь весь этот букет дочка вдыхает с откровенным восторгом. А я, вернее, мой генерал с удовольствием вдыхает её еле уловимый нежный запах.
— Шурочка, — обращаюсь за помощью к улыбающейся жене. Мне надо снять сапоги, а с таким массивным медальоном на груди это невозможно.
Жена помогает, опускается на пол, стаскивает сапоги. Хм-м, букет запахов слегка меняется, и не в лучшую сторону, но никого это не смущает. Да и не так уж… могло быть намного хуже.
Через полчаса генерал, принявший душ, переодевшийся в халат, накормленный и благодушный, блаженствовал на диване под непрекращающимся приятным давлением Адочки.