— Скажи мне хотя бы одну причину, по которой я должна тебе верить… — шепчу, смотря в его глаза.
Долгие минуты звучит тишина, за которую я успеваю несколько раз попрыгать между состояниями «верю» и «не верю». То хочу скинуть его руку, что гладит мою, то, наоборот, выкрикнуть, чтобы он осмелел и… И что? сама не знаю. Хочу просто быть под его крылом и в безопасности.
— Я хочу эту малышку, — наконец заговаривает охрипшим, болезненный голосом, а затем достаёт кошелёк и… показывает мне мой снимок УЗИ, который в тот день он у меня забрал. — Я сохранил его и… — на его губах появляется улыбка. — ... чёрт возьми, не могу отучить себя постоянно смотреть на неё. Гадаю, на кого она будет похожа.
— Ты…
— Не заметила, что после того дня я ни разу не заговаривал с тобой об аборте? — интересуется с таким выражением лица, что реветь хочется. Он… счастлив и чуть ли не плачет. Мужчина плачет… Дикость. — Ни просил, ни угрожал, ни требовал? Пытался помочь тебе и малышке. Не нервировал тебя, чтобы ты ненароком не потеряла ребёнка. Покупал тебе продукты, богатые теми элементами, которые не хватают вашим организмам.
— Я думала, ты выжидаешь время…
Но… его слова…
Стоит задуматься над всем, что он сказал, и я понимаю, что это правда. Он спрашивал меня о моём самочувствии. Покупал продукты, которые рекомендовал врач. Таблетки для беременных. Карим же даже предлагал мне сертификат на курсы массажа, а я отказалась. Разорвала бумажку у него на глазах. И это мне тоже говорил врач… Карим каким-то образом узнавал всё и делал для нас с малышкой всё, что можно и нельзя.
— Я с матерью твоей развожусь из-за твоей беременности, чтобы быть рядом с тобой и… дочерью, — пробует новое слово на вкус, и оно очень ему нравится. — Ольга вчера была у тебя? — спрашивает жёстче.
— Была. Но ничего не сказала. О разводе, — коротко отвечаю.
— Ясно… — тянет, зло рыкнув. После чего цепляет на лицо улыбку и возвращает себе того милого Карима, который любит малышку внутри меня и не причинит ей вреда — Ты… позволишь? — задаёт вопрос, указывая на мой живот. — Я хочу коснуться.
— Касайся.
Лишь секунду помедлив, он пересаживается ближе, раскрывает меня и через ткань футболки дотрагивается до уже ощутимого животика. Вначале делает это почти невесомо, боясь в полную меру ощутить то, что во мне его ДОЧЬ. Но после, осмелев, даже начинает болтать с крошкой, вызывая во мне тонну умиления и даже слёз.
Он рассказывает ей, что, когда она родится, папа скупит ей весь магазин. Что у неё будут любые куклы, о которых она только заикнётся. Что всё ей даст, о чём она только будет мечтать.