Она кивнула.
Фарр был тем человеком, которому невозможно отказать.
Ну, почти.
4
Остаток дня Айна провела за работой над переводом. Обычно ей нравилось занимать ум россыпью чужеземных слов, но не в этот раз. Слова путались, мысли смешивались... В какой-то момент она едва не расплакалась от бессилия и досады, но ощутив это едкое пощипывание в носу, вдруг разозлилась на саму себя, Фарра, дурацкий документ про ферестрийские торговые пути, служителей Красной Башни и слишком старое скрипучее перо, которое постоянно роняло кляксы. Она решительно встала из-за писчей конторки, на которой лежал незаконченный перевод, сломала перо пополам и швырнула в камин. Потянулась, расправляя затекшие мышцы, подошла к узкому высокому окну. Небо за мозаикой мелких стеклянных ромбов окрасилось в розовый и сиреневый, возвещая скорый приход сумерек.
«Я справлюсь, – сказала себе Айна. – Закончу этот проклятый документ. Выполню просьбу Фарра. И пойду в Красную Башню».
Она очинила новое перо, согрела в очаге воды и заварила себе душистых бодрящих трав, а потом вернулась за конторку и уже не вставала до тех пор, пока все слова не нашли своего места.
Официальный ферестрийский был не самым сложным языком. Мастер Наэро сразу предупредил, что освоить его Айна сможет довольно быстро. Если, конечно, приложит к этому хоть немного усилий. А вот южные наречия Ферестре – это уже гораздо трудней. Равно, как и язык Шерми или разнообразные говоры Диких княжеств. Тогда, несколько лет назад, Айна смотрела на своего наставника с ужасом – она никак не могла взять себе в ум, о чем он вообще толкует. Какие языки? Да она с трудом научилась не запинаться на трудных словах в летописях Закатного Края! Но старик только усмехался и день за днем все чаще давал ей понять, что работа в его мастерской не ограничится одним лишь вытиранием пыли с книг. И когда пришло время взяться за изучение чужеземного письма, Айна уже не считала это чем-то особенным. Надо так надо. Ради того, чтобы остаться при дворцовой библиотеке она и не такому бы научилась. Да и мастер не обманул – ферестрийский действительно показался ей смутно знакомым и довольно логичным языком, в котором словно звучала музыка. Вскоре Айна полюбила его всей душой... в отличие от грубого и спотыкливого гернийского, который так не смогла понять до конца. За отвращение к речи северян мастер ругал ее лентяйкой и сетовал, что такая нерадивая ученица едва ли сможет однажды стать его преемницей. Айна только молча сердилась в ответ – можно подумать, кто-то позволит ей, безродной деревенщине, занять место уважаемого господина Наэро...