Как странно он смотрит! Совсем не так, как Арабелла. Её глаза холодны, точно зелёные льдинки, и полны презрения, а этот юноша...
Он не питает ко мне неприязни, – поняла Вереск. – Ни неприязни, ни ненависти. Юный граф вынужден отстаивать честь непутёвой сестры, только и всего.
Бедняга...
– Мне жаль, милорд.
– Мне тоже, Аван.
Первым клинок обнажил лантийский наследник. Гости заохали, расступаясь шире. Кто-то из дам старательно изображал обморок, а кто-то действительно лишился чувств.
Ладимир схватился за рукоять шпаги, и Вереск вцепилась в его локоть.
– Не делайте этого, милорд! – взмолилась она. – Он всего лишь мальчик!
– Мальчик? – Оружие покинуло ножны, и сталь блеснула в свете сотен свечей. – Вы, должно быть, шутите, леди… кхм… Кендра. Он – мужчина. Как и я. А мужчины должны знать цену словам. Аван лишится чести, если не вступится за сестру. Я – если оставлю клевету безнаказанной.
Он высвободил руку из её цепких пальцев и прошептал:
– Подожди меня, милая сирена. Это ненадолго.
Лязг стали оглушал. Паркет скрипел под сапогами. Сердце Вереск уходило в пятки от каждого выпада. Шаг. Удар. Поворот. Снова удар. Ладимир, тяжёлый и мощный, двигался как хищный зверь, а гибкий Аван ловко парировал атаку за атакой.
– Он так молод, но уже зовётся лучшим клинком Континента! – расслышала Вереск взволнованный шёпот леди Виолетты.
– Совершенно точно! – отозвалась одна из её подруг. – Лорд Аван – непревзойдённый фехтовальщик! Только поглядите на него! Сколько грации! Он словно танцует.
– Зато мейдинский князь силён, как бык.
Вереск передёрнуло от таких разговоров. Эти девицы воспринимают происходящее, будто очередную забаву. Неужели они не понимают, что Ладимир и Аван могут серьёзно ранить друг друга, или даже убить?
Мощный выпад князя заставил юношу отскочить в сторону. Шпага Ладимира вспорола воздух, а Аван зашёл с боку. Князь играючи отразил град ударов и яростно атаковал. Но лантийский граф оказался проворнее: он подался вперёд, нырнул под руку Ладимира, и острое лезвие оставило красный след на белоснежной рубашке.
Вереск зажала рот рукой, сдерживая крик, и зажмурилась.
Не могу я на это смотреть! Не могу! Не могу!
От скрежета стали звенело в ушах, а от страха дрожали ноги. Чья шпага окажется проворнее? Чья рука крепче? Кто выйдет из схватки победителем, а кого унесут, истекающего кровью? О! Проклятье! Неужели решить проблему нельзя как-то иначе? Почему непременно надо драться?
Хриплый стон прозвучал громче выстрела. Чертог утонул в ахах и вздохах.
Вереск открыла глаза, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.