Безликая молчала. Её чёрные волосы развевались на ветру, а губы сжались в тонкую линию.
Работа... – вспомнила Вереск. – У неё такая работа – уничтожать миры.
"Когда рождается демиург, вместе с ним в мир приходит забвение...", – говорил Штурман.
Наверное, в этом вся суть, – рассуждала Вереск, глядя на свою загадочную спутницу. – Демиург создаёт, а забвение пожирает всё им созданное.
Созданное и забытое...
Поток машин внизу становился плотнее. Вереница чёрных зонтов растянулась на целую лигу. Город проснулся, ожил, загудел и захлопотал, как торопливая суетная старуха. Все куда-то бежали, ехали, кричали, опаздывали... и никому не было дела до двух летящих по воздуху молодых женщин.
– Они не видят нас, – пробормотала Вереск себе под нос. Безликая не ответила. Только фыркнула и поднялась выше.
Лабиринты серых улиц затягивали глубже и глубже. Вереск с ужасом осознала, что ни за что не найдёт пути обратно.
Обратно? – оборвала она себя. – Куда обратно? Мейды больше нет. Нет Приюта Рассвета, Солёного утёса, Пристанского городка, пролива Безмолвия и Рассветной бухты. Ничего не осталось. Ничего!
– Не терзайся. – Безликая, похоже, даже не думала скрывать, что читает мысли. – Ты скоро встретишься с ним. Потерпи. Осталось немного.
И Вереск терпела.
Она бы вытерпела всё... всё, что угодно, лишь бы снова увидеть Ладимира. Хотя бы мельком.
"Обещай, что не будешь искать меня. Искать и пытаться спасти", – сказал он тогда, но она не успела ответить...
Я найду его. Найду! – стучало в висках заклинанием. – Найду и спасу. Чего бы мне это не стоило.
Безликая обернулась и как-то странно посмотрела на неё.
Ничего. Пусть смотрит, – решила Вереск. – Пусть знает, что я готова на всё.
Невзрачное четырёхэтажное здание, определённо, когда-то было белым. Нарядным, чистым, новеньким и аккуратным. Но потом, когда девственная белизна приказала долго жить, его перекрасили в розовый, который с годами превратился в грязно-серый. В нескольких местах допотопная штукатурка осыпалась, обнажая краснокирпичную кладку. Флигеля явно строились по нужде, а не по замыслу архитектора. Из-за этих нелепых пристроек здание утратило всякую симметрию и стало унылой бесформенной громадиной.
Искалеченный дом для искалеченных людей...
"ГО-РОД-СКА-Я БОЛЬ-НИ-ЦА", – прочла Вереск и удивилась, что смогла понять чудаковатые белые закорючки на тёмно-серой вывеске.
Больница. Больница...
Что-то такое знакомое. Такое близкое...
Штукатурка осыпалась. Давно ремонт нужен. Чёртова лампа жужжит и жужжит, с ума сводит, надо электрика вызвать, а он, собака, в запой ушёл. Беда...