На эти вопросы никто не знает ответа.
А между тем, Лиам все удалялся и удалялся от своих товарищей, неся мое тело так, будто оно составляло божественную ценность.
- Ты нас спасла, Капризуля, - пробормотал он. – Помоги-ка мне еще раз. Найди нам сухое местечко.
Есть, кэп. Слушаюсь, кэп.
Сухое местечко вскоре нашлось. Лиам присел на одно колено, на нем же, придерживая меня одной рукой, устроил и мое тело. Вжикнула молния на его угольно-черном костюме. Из-за пазухи он достал несколько каких-то пакетов. Стукнув один о железную стену, едва отскочил в сторону, когда пакет зашипел и стал увеличиваться в размерах. Вскоре он уже опускал на надувшийся мягкий матрас мое тело. Мне надоело парить в воздухе, и я попыталась проснуться. Но сколько я ни пыталась, у меня ничего не получалось. Мало-помалу меня стала захлестывать паника. Этого мне еще не хватало.
Между тем из второго пакета, брошенного на пол Лиамом, вскоре над нами образовалось нечто, напоминающее походную палатку. Похожую на ту, что я видела в книге на картинке. Она светящимся пологом зашелестела над нами и спрятала все ржавое убожество, окружавшее нас.
Лиам застегнул вход в палатку на змейку, и мы оказались отрезанными от всего остального мира. Только после этого он склонился над моим телом, осторожно провел пальцами по прикрытым векам, тронул мертвенно-бледные губы, и положил руку мне на шею. Не знаю, что он сделал дальше, вероятно, нажал на очередную только ему известную точку, и мой фантом стремительно ринулся в тело. Ослепительная вспышка резанула мои глаза. Нестерпимо запекло в груди так, будто я все это время не дышала.
- Тш-ш-ш-ш, тихо, девочка. Не спеши. Твоя кровь сейчас сделает свое дело.
И он был прав. Боль постепенно утихала, дышать становилось легче, ушло и головокружение. Наконец я почувствовала себя достаточно хорошо для того, чтобы открыть глаза.
Я открыла и утонула. Утонула в его глазах, смотревших на меня с такой нежностью, которой я даже от своих родителей не получала. Казалось, что края его радужки потрескались, и сквозь эти трещины к зрачку стекали огненные ручейки.
Он навис надо мной так, что я дышала его прерывистым дыханием. Его торс был обнажен и от него исходил такой жар, что мог бы и обжечь. Да вот только я тоже горела. Не в силах, и не желая остановить то, что сейчас должно было случиться. Мне было плевать. Плевать на женихов, встречи с которыми я боялась. Плевать на то, что, возможно, через каких-то несколько часов мы и вовсе можем погибнуть. Вот только на него я наплевать не могла. Он был сейчас для меня тем самым важным, что, возможно, даст мне стимул попытаться жить дальше. Вопреки всему.